Он увидел проблески света через белую стену снега.
- Кажись, кто едет. Никитична, никак тебя сын ищет.
- Ой, батюшки! И чегось его дёрнуло в такую погоду ехать сюда, - запричитала она.
- Так ведь догадливый он у тебя. Небось, понимает, что спать не сможем, если не узнаем -как там наш ребёнок.
Он отпрянул от окна и скорой походкой пошёл к выходу, говоря на ходу:
- Пойду встречу, свет включу, всё видней будет.
Глафира подбросила дров в печку и поставила котелок со щами на плиту.
Вскоре дверь открылась, и в горницу зашёл Фёдор Степанович.
Глафира посмотрела на гостя, выискивая в выражении его лица ответ на происшествие. Но кроме раскрасневшихся щёк и озорных голубых глаз, в которых, как всегда, плясали бесенята, ничего не смогла разглядеть. Да и то, если смотрит озорно, значит, пронеслась беда, вот и ладненько.
Бабка засуетилась, достала буханку и стала нарезать хлеб, не смотря на Фёдора, проговорила:
- Присаживайся долгожданный гость, отужинай с нами. Чем богаты, тем и рады.
- Во спасибо, тёть Г лаш, я, если честно, голодный как зверь.
Он скинул тулуп, подсел к столу, поглядывая из-под бровей то на одного, то на другого старика.
- Чего ты молчишь, окаянный?! Говори уже - довёз? Живой - аль нет!?
- Дак чё, сам не видишь! Вишь, как глазюки бегают весело - значит, довёз, - не вытерпела Глафира.- Говори уже, не томи стариков.
- Да я и не томлю. Думал, завтра заскочу, но как прислали сводку о надвигающемся снегопаде, так думаю, как же вы здесь одни без меня. Да вот ещё забежал в магазин продуктов вам прикупил. Так торопился, в люльке забыл, сходил бы ты Макар Петрович, забрал, да тулуп свой прихвати.
Макар покачал головой, но вышел, оставлять продукты не хотелось, мало ли, зверь из леса придёт, зачем искушать животину. Глафира зачерпнула половником щи и налила целую тарелку. Поставив её на стол и подав ложку, она села подле Фёдора и стала с волнением ждать ответа.
- Ну не томи, говори уже.
Фёдор заулыбался, в глазах плясали весёлые искры, отломил хлеб, зачерпнул ложкой щи.
Сейчас Макар Петрович зайдёт, и всё расскажу по порядку.
Когда дед зашёл, миска уже стояла пустая, Г лафира разливала по чашкам душистый чай, нет, не зря летом разные травы сушила. Тут тебе и от простуды, и для души, и для аромата, да ещё на радостях земляничного варенья выставила на стол. Фёдор отхлебнул первый глоток чая, сощурился от удовольствия и начал свой рассказ.
- Как, значит, положил ты мне ребёнка в люльку, так я всю дорогу не мог ни о чём другом думать, как только бы успеть довезти. Вот я вам скажу, страха натерпелся, даже когда ловили особо опасного преступника и ранение получил, так не боялся, как в этот раз. Вот, значит, подъехал я к детской больнице, хватаю твой тулупчик с ребёнком и бегом в приёмное отделение. Мне дорогу какая -то врачиха перегородила, вы куда, орёт, граждан, карантин, никого не пропускаем! А я пытаюсь что -то сказать и не могу, у меня от страха спазм голосовых связок случился. Я тогда положил свёрток на лавку, что у стены стояла, развернул полушубок и показываю. Она недовольно на меня смотрит, а затем взгляд перевела на свёрток, и тут смотрю, лицо её меняется. Наползает такая маска страха, вы, говорит, нам что - мёртвого ребёнка принесли? Вот тут я вам скажу, сам чуть не рехнулся от охватившего меня ужаса. Смотрю на врачиху и боюсь глаза опустить и посмотреть, жива кроха или нет. Всё же пересилил себя, вытащил ребёнка из тулупа и смотрю, пуповина ещё не отпала, тут у меня руки как затрясутся. А дивчина, на счастье, возьми, глаза открой да как закричи на весь коридор.