Официант ставит перед нами тарелку и Алану приходится невольно отстраниться. Я облегченно выдыхаю. Это как передышка для меня. Глоток воздуха, потому что когда Алан ближе мне дышать почти не удается.
— Ты на меня так действовала с первой минуты, когда я тебя увидел, Ася, — признается мужчина, отчего торт становится в сотню раз вкуснее. Шоколад слаще, а коржи пропитаннее.
— Но тогда ты был довольно груб… — вспоминаю пару случаем, когда мне казалось, что Алан мог бы быть со мной помягче.
— Потому что не знал тебя. По сути, я никогда сильно не прикипал к своим… служащим, — поясняет он, внимательно наблюдая за моей реакцией, — девушки выполнив свои обязанности, уходили и я с легкостью их отпускал. А грубым был потому что еще не было ни одной, кто бы не постарался перейти из категории служащей в категорию «моей девушки». Что они только не придумывали. Ну, ты и сама помнишь.
Конечно, Катю с ее планом сложно забыть. Можно только представить, на что каждая из них шла, чтобы остаться рядом.
— А ко мне прикипел? — отправив в рот вилку с десертом, встречаю его взгляд.
Пронзительный, открытый.
— Да. Я еще не видел, чтобы с такой легкостью кто-то помогал другим в саду, по дому, расположил к себе Жерара, — на этих словах он усмехается, — сама знаешь, этот персонаж сложный, а тебе удалось. Я сам не понял в какой момент ты стала не просто безликой девочкой, а девочкой, которую я хочу. Хочу себе. — Внутри взрывается очередной горячий шар. С трудом проглатываю шоколадный ком, потому что о еде больше думать не получается, — все эти три месяца я думал, что меня вот-вот отпустит. Поездки, работа, думал затянет рутина, но не было дня, когда я не думал о тебе, Ася.
— И я думала о тебе, — признаюсь тихо, опуская глаза, — хоть я до сих пор злюсь на тебя, но как не старалась завязать новые знакомства, углубиться в учебу, я каждый вечер представляла, чем ты занимаешься…
Мужское лицо озаряет улыбка. Такая чертовски красивая, что у меня в груди щемит.
— Упакуйте нам пожалуйста, — просит Алан, проходящего мимо официанта, так как вероятно заметил, что вилку я отложила и есть больше не в состоянии, — И положите с собой еще один. — Когда официант уходит, мужчина снова придвигается ко мне ближе, — И чем же ты думаешь я занимался?
— Ты был с женщинами, — стремительно отвожу глаза, но не успеваю спрятаться, как он поднимает мое лицо за подбородок.
Склоняется ближе и обжигает моё ухо шепотом.
— За три месяца ни одной женщины, Ася, — меня током прошибает. Зажмуриваюсь крепко-крепко. Это признания для меня даже чересчур. Неужели правда? — Поэтому ты можешь себе представить степень моего мазохизма сейчас…