— Тамриз? — скептически произнёс Аббас. — Что она смыслит в таких вещах? Она не обучена войне и смерти.
— Но она девушка, о император.
— При чем здесь это?
— Орифийцы чтут храбрых женщин. Их лучшее войско из женщин и состоит. Если послать к ним принцессу и сказать, что она желает научиться у орифиек их прославленному воинскому искусству, ей, несомненно, поверят. Более того, такая просьба может вызвать у варваров симпатию.
— Силы моей жизни принадлежат императору!
Слова верности вырвались у Тамриз без раздумий, в порыве момента.
— Пусть владыка прикажет, и я исполню любую его волю!
Джохар вот уже несколько минут не понимал, к чему идет разговор, льстят ему или обманывают. Но сейчас он почуял, что шанс показать себя уходит сестре-слабачке, и вспыхнул от зависти и возмущения.
— Исполнит?! Да она не удержит в руках и ножа для мяса! Ты почему ещё здесь?! — взорвался он на сестру. — Вон! Ей не место в совете мужей!
— Пусть отец и владыка сам скажет, где мне место, — ответила Тамриз, поражаясь собственному спокойствию.
Но трусить перед братом ей было нельзя. Не сейчас, когда у нее появился такой шанс проявить себя.
И снова девушка заметила, как после её слов на лице Баррада Дарафалла мелькнула одобрительная улыбка.
Аббас II думал менее минуты.
— Обычаи орифийцев нам ясны. Мы используем их слабость перед женщинами и обратим себе на пользу. Готовься к отплытию, дочь наша.
***
Тамриз нагнала фигуру в черном уже на террасе. Висячие сады погрузились в сон, только цикады наполняли ночь мелодичным трезвоном.
— Стой, чернокнижник!
Дарафалл обернулся. Ночные тени скрыли его черты под капюшоном; только стеклянный глаз сверкнул серебром, отражая свет полной луны.
— Ответь: зачем помог мне? Зачем уговорил обо мне отца?
Тамриз ожидала льстивой и витиеватой речи в ответ. Но здесь, в саду, где они были наедине, колдун не сказал ничего.
— Ты знаешь обычаи язычников стократ лучше меня. Ты мог отправиться сам. Или выучить любого из слуг отца. Почему предложил меня? Отвечай же! — повысила голос Тамриз, гневаясь на молчание язычника. — Что тебе до меня?!
В глубине сада плеснул фонтан: какая-то поздняя пташка слетела утолить жажду.
— Ты одинока, принцесса, и сердце твое томится, — тихо ответил Дарафалл. — Только подвиг и смелое дело в силах утолить твою тоску. А в моих силах было помочь тебе.
От удивления Тамриз даже не заметила, сколь грубо колдун пренебрег этикетом обращения. Как дочери императора, ей угождали рабы и льстили мужи государства. Но никто с самых ранних лет детства не говорил с ней о ее чувствах. О том, что она ощущает и почему. Это казалось странным и почему-то неправильным.