– А это письмо, – боясь пошевелиться, словно он может исчезнуть, смотрела я на вырванный из тетрадки в клеточку лист, свёрнутый как попало, словно его часто читали и перечитывали, подписанный «Моей малышке».
– Было в вещах вашей бабушки.
Он ждал. И я развернула помятый лист.
«Девочка моя! Моя маленькая Несмеяна. Я не знаю, сколько тебе лет, когда ты читаешь это письмо. Не знаю я и что с тобой было все эти годы. Как ты жила. Как ты живёшь сейчас. Очень надеюсь, что у тебя всё хорошо. Только на это и надеюсь.
Я постарался предусмотреть всё. Но если ты уже большая, то знаешь, что так не бывает. Если у тебя всё в порядке, значит, я всё сделал правильно. Если нет… Значит, я доверился не тому человеку.
Однажды ты узнаешь правду. А когда вырастешь, надеюсь, поймёшь, что я не мог поступить иначе. Поверь, иногда выбора действительно нет. Но нельзя отступать на полпути и сдаваться, надо идти до конца.
Прости, родная, что меня не было рядом.
Нет, заклинаю: прости! Это важно для меня.
Это единственное о чём я тебя прошу.
Люблю тебя. Навсегда
Твой папа»
Сердце затопили боль и горечь. Но поплачу я потом. А сейчас я свернула лист и убрала в карман. В сумку сложила фотографии.
И когда стол опустел, Теодор выложил из той же папки альбом. Мой потерянный альбом.
– Думаю, это для вас тоже важно.
– Но откуда он… у вас?
– Старому князю его принесли анонимно. А проще говоря, подбросили.
– Но зачем? – ничего не понимала я. – Это ведь просто мои рисунки.
– Они очень талантливые, – тепло улыбнулся он. – И они так много говорят о вас.
Так вот откуда старый князь столько знал про меня и Армана. Моё отношение к нему в этих набросках как на ладони, чёрным по белому. Но кто подбросил князю мой альбом? Горничная сказала Артур… Нет, стоп! Имя-то она как раз и не знала, а под её описание кто угодно может подойти. Опять же он его только смотрел, а не уносил.
И пока я растерянно хлопала глазами, маркграф встал.
– Простите, Яна, мне пора на самолёт. Если что-то понадобится, звоните.
– А если у меня будут вопросы?
– Боюсь, я не смогу вам на них ответить. Я всего лишь выполнял поручение.
– Поручение кого? – заставила я его задержаться всего на секунду.
– Вашего отца, конечно, – церемонно откланялся он.
– А о чём он вас просил?
– Назвать имя.
– Имя друга или врага?
– Хороший вопрос, – улыбнулся он. – Но это вы только сами можете решить: кто вам друг, а кто враг.
И он исчез так быстро, словно его здесь и не было. Или время для меня остановилось?
«Поручение отца? Имя? Сама решить? – всё ещё смотрела я на дверь, в которую он вышел. – Но, маркграф, мне было пять, когда отец погиб, а вам… хорошо если двенадцать… как он мог дать вам такое поручение?»