Заслышав шум подъезжающей машины, обитатели двора встрепенулись. Деловито закряхтели куры, обрадовано зафыркала Маруся, озабоченно – не ужинали-то! – замолотил крыльями Альберт. Желтушка так любила эти привычные дворовые шумы. Они напоминали, что дорога позади и можно расслабиться и отдохнуть. В сарае ее уже ждали.
– Ну что, устала? – осведомилась Соня, любопытно поблескивая воронеными бусинами глаз. – Чай, не дома-то! А пыльная какая! Нет чтобы на мойку заехать да шампунем пройтись, так все эконо-о…
И осеклась. В дверном проеме появился Семеныч с кружкой для зерна. Через несколько секунд в сарае воцарилась тишина, прерываемая лишь приглушенным стуком клювов о пол. Да еще Альберт, привычно взгромоздившись на тронное место, время от времени лениво ронял – скорее для формы, чем по необходимости:
– Покой, поря-я-док!
Ожидавшая сено Маруся наклонила голову к машине, согрев ее бок тепловато-влажным дыханием.
– Как там, на дороге?
– По-всякому. Завтра расскажу, – доверительно-тихо сказала Желтушка. Все двоилось и расплывалось в полумраке сарая. Желтушка чувствовала, как тяжелый сон сковывает и вяжет ее сознание, и нет ни сил, ни желания противостоять этому блаженному состоянию.
Желтушка неудержимо засыпала, едва уловив последнее, что донеслось до нее:
– Покой, поря-я-док!..