— с горечью подумал капитан магистрата.
Он подошел к сыну. Тот сразу поклонился.
— Пойдем, поговорить нужно, — сказал отец и направился в свои покои.
Он разоблачался, а руки едва поднимались. Ноги, переступив порог комнаты, вдруг отяжелели. Чжонку сразу заметил это. Он подошел и помог отцу снять облачение. Соджун смотрел на сына и молчал.
— Может, вам купель приготовить? — спросил подросток.
Тот отрицательно мотнул головой.
— Я уеду через три дня, когда вернусь, не знаю, — начал Соджун.
— Вы боитесь за госпожу? — тихо спросил Чжонку.
Отец на это лишь глубоко вздохнул:
— Твой дед обещал ее не трогать, но…
— Я заступлюсь! Не бойтесь! — так же шепотом, но с жаром произнес мальчик.
Соджун улыбнулся одними губами.
«Чем я был занят, что не уделял ему должного времени? Мы даже не охотились вместе ни разу»,— удрученно подумал капитан.
— Думаю, у тебя скоро появится мать, — сказал он вслух.
— Госпожа Елень?
Соджун даже вздрогнул. Он сжал плечо сына, и тот вскинул удивленные глаза.
— Твой дед хочет меня женить, — ответил Соджун, вздохнув.
— А вы … вы не хотите?
— Кто ж меня спрашивает…
Чжонку посмотрел в глаза отцу, и тот вдруг понял, сейчас ребенок очень сильно походил на свою умершую мать: та тоже смотрела с благолепием и обожанием.
— Отец, а вы? Вы тоже не спросите меня, когда придет мое время? — тихо проговорил юноша.
На это Соджун лишь еще раз вздохнул.
— Ты не сможешь меня известить, если что. Я сам не знаю, где мы будем. Будь осторожен: твой дед — страшный человек. Ты дорог ему, но он любит делать больно именно дорогим ему людям. Так, он считает, делает их лучше. Ступай. Поздно.
Чжонку что-то хотел сказать, но передумал в последний момент и, поклонившись, вышел. Капитан магистрата вздохнул и лег спать. Завтра предстояло еще одно дело. Может, хоть так удастся обезопасить госпожу от жестокосердого отца?!
Всеми домашними делами заведовала старая няня. Она была даже не Соджуну няней, а являлась кормилицей[2] его матери. Когда у шестнадцатилетней рабыни родился первенец, в то же время родилась дочь и у госпожи. Чтобы аристократке не портить грудь, девочку кормила рабыня, и для девочки эта рабыня стала ближе родной матери. Когда пришло время покинуть отчий дом, мать Соджуна взяла с собой не молодую рабыню, а свою няню. Та с радостью пошла за своей госпожой, оставив сына и мужа. Сейчас кормилице было уже почти 80 лет, но она сохранила крепость духа и жила, как казалось самому молодому господину, вне времени. Соджун был привязан к няне. Накупив на рынке сладостей, он поскребся в ее комнату.