Первый тайник нашли сразу. На кухне в указанном месте мужчины вскрыли полы, копнули пару раз и кое-как вытащили деревянный короб в локоть длиной. Поднять одному его было не по силам: он доверху был засыпан связками монет. Мужчины переглянулись и вытащили мешки, в которые и сгрудили добро, поделив пополам. Короб разломали и засунули в погасшую печь. Яму закопали, доски вернули на место.
Под камнем крыльца хранились луки и мечи. Не просто луки, а настоящее произведение искусства. Соджун провел по сомкнутым рогам лука, оплетенным сухожилиями и самой лучшей кожей, и как знаток сразу почувствовал ту страшную мощь, которая таилась в этом оружии. Один такой лук стоил половину монет из короба. Мечи были тоже лучшего качества. Один привлекал своей необычностью, Соджун выдернул его и присмотрелся. Оплетенная кожей рукоять исшаркалась, однако даже в ножнах этот меч был грозен и внушал страх.
— Мое приданное, — тихо шепнула Елень, и Соджун поднял на нее глаза. — Это подарок императора Мин моему деду за победу. Все, что было у меня, когда я вошла в этот дом.
Соджун положил меч в ящик и закрыл его.
— Берем вместе с ящиком, — сказал он. Анпё кивнул. — А третий?
Женщина кивнула в сторону конюшни. Анпё поспешил туда, а Елень и Соджун остались во дворе.
Она знала, что придется переступить порог конюшни, где над ней так долго издевались, но, оказавшись перед высокими раскачивающимися створками, она вдруг осознала, что не может этого сделать. Даже заглядывать внутрь было жутко, словно там еще хранилось ее страдание, готовое ежеминутно поглотить ее.
— Просто скажите где, — проговорил Соджун. Женщина кивнула и назвала место. Капитан поспешил к Анпё, скоро оттуда раздался треск дерева: мужчины разбирали пол.
Елень, оставшись одна, вдруг осознала, что находится во дворе родного дома. Когда-то здесь она сидела и присматривала за маленькими Хванрё и Хвансу. Тогда она даже мечтать не смела остаться в этом доме. А потом… Потом вот здесь, у крыльца, стояла ширма, а перед ней шестнадцатилетняя Елень кланялась своему мужу Шиу. Ему был тридцать один год. И все эти прекрасные двадцать лет были прожиты душа в душу. Бабушка говорила о бессмертии души, о Боге, который все видит и направляет человека на пути его. Как же тогда получилось, что этот Бог допустил, что все сложилось так? Зачем отнял Шиу и мальчиков? Какой в этом смысл?
И тут она почувствовала, как сильно устала. Устала от жизни. Устала от несправедливости. Устала кланяться, да и ненавидеть тоже устала. Она никогда не думала о свободе, ведь всю свою жизнь она была свободной.