Но воспоминания самые светлые не имеют ничего общего с эротикой. Ей в эту область доступ наглухо закрыт. Самое светлое – оно случайное, в обыденности, казалось бы, не различимое и сливающееся с ним – но узнаваемое всегда и прочерчивающее полосу в душе – как в небе самолет в ясный день. Таким белым следом вырисовываются в памяти эпизоды с ней, и первый – зимним днем, на футбольном поле. На все снежные битвы до этого он не похож. Отличается и от того, что был с Ларой. Стая голодных волков все та же – но преобладают новые запахи и новый, отчасти уже знакомый привкус – все той же вечности. Мальчишки и девчонки, побросавшие портфели и в восторженном забвении резвящиеся в снегу, бросающиеся им – один из ее образов, в душе отпечатавшийся и мгновенно узнаваемый. Прелесть образа – в его общности и повторяемости, каждый раз уникальных – и вселенски значимых. И потому, что прекрасна сама игра (не хочется ее заканчивать), и потому, что мы вместе (будто друзья навеки), и потому, что в центре – Наташа, раскрасневшаяся, в расстегнутой куртке – и со снегом. В сапогах, свитере – везде. И в момент пика, невыразимого как зимний солнечный день блаженства, когда все замерли и понимают, но сказать не могут, она произносит: «Как хорошо…» Вот так ясно и просто. Но в интонации и взгляде блаженство и вечность сохраняются и отражаются. В ответ ничего не сказано – но разве и можно? Все знают, что это правда – но что ответить ей? Только признать с улыбкой – не в душе, так на сердце.
На уроке истории оборачиваюсь к ней и слышу странный комплимент – про свой красивый нос. Ничего особенного – но комплимент. Мне, но главное – от нее. Еще – в каморке у бассейна. Сидим там толпой, и рядом – Костя Беляев. Он – новенький и переехал в первый подъезд моего дома, веснушчатый и с большими ушами, смущающийся и игроман, любит дурачиться, смешливый и добрый, хотя и пошловатый немного – но меньше, чем Абрамов. Идеальный объект для оттачивания остроумия – и ударов. Несерьезных и дружеских: легкая затрещина, щелчок по уху, в плечо и по ноге. Над такими брать верх несложно. Они не ответят тем же, не воспротивятся, не разозлятся – покорно примут. Костя – единственный, с кем чувствую себя уверенно и развязно. Сморозишь любую глупость, неудачно пошутишь, разболтаешься – и никакой неловкости. Он тоже влюблен в Наташу – как и многие. Даже в этом она – вторая Лара. Красивая и популярная, то есть. Сидя с нами в каморке, делает признание: «Я бы никогда не поцеловала…» Следует пауза с кокетливым раздумьем. Неловкий и извиняющийся смех, такой же взгляд: «Костю». Удар в самое сердце. Там все сжимается, холодеет, снаружи же наоборот – и до самых ушей.