Когда шаги во тьме стихли, перед ней появилось пять фигур, лица которых она запомнила раз и навсегда, впервые увидев над своей постелью.
С усилиями приблизившись к ней, одна из фигур склонилась над ее слабым телом, внимательно рассматривая, проклиная одним только взглядом.
– Ты знаешь, какого нам дышать этим гнилым воздухом? – раздался его хрипловатый голос, от которого Вейн стало не по себе. – Нет, конечно, не знаешь. Еще бы тебе об этом знать. – Фигура разразилась удушающим кашлем, едва удержавшись на ногах. – Это нечестно по отношению к нам, – голос неизвестного задрожал. Казалось, некто был готов разразиться самыми горькими слезами на всем белом свете. – Мы не должны были оказаться здесь, в этой клетке, сплошь населенной демоническими отродьями, которым внезапно выпал шанс получить собственную душу, отнятую у нас.
– И в чем же здесь моя вина? – спросила Вейн ровным, до безумия спокойным голосом, не поднимая на него своих глаз.
Создание, не ожидавшее услышать от нее и слова, насквозь прокусило свою губу от испепеляющей злости ко всему, что было вне его давно потерянного мира.
– В том, что ты спокойно дышишь этим воздухом, не в силах им отравиться, – прохрипела фигура, с трудом поднявшись на ноги. – Нам известно о слабостях одного демона, который с минуты на минуту распрощается с жизнью, однажды привязавшись к тебе, как банный лист. Эта нездоровая зависимость есть наркотик, излечиться от которого уже нельзя. А вы так хрупки, поэтому сегодня нам доставит искреннее удовольствие наблюдать за тем, как ты вместе с ним рассыпешься на части.
На бледном лице Вейн загорелась улыбка, прямо насмехающаяся над сказанными им словами. Подняв на него свои голубые глаза, чистота которых отгоняла всю тьму, скопившуюся вокруг, она тихо прошептала:
– Знаете, почему вы здесь? Потому, что предали свет, бесправно согрешив.
Холод старого развалившегося каменного здания, давно отстранившегося от жизни, брошенного в одной из параллелей Сан-Лореила, чувствовался всем телом. Ледяные капли дождя, ударяя о камень, глухо отбивали мелодию, которая вряд ли может предвещать безопасность.
Насквозь пробитое мглой небо отражалось в темно-зеленой воде непроходимого пруда, дугой обогнувшего развалины некогда величественного здания.
Направляясь в его сторону, мы с Сэмом прислушивались к нездоровой окружающей тишине, которая, как мне тогда показалось, нахально нас обманывала своей беззащитностью. Все вокруг было таким тихим, что я отчетливо слышал наше с Сэмом прерывистое дыхание.
Босые ноги, беспечно ступающие по мокрой от дождя траве, были покрыты мелкими царапинками и синяками, ставшими свидетелями болезненной хватки прочных оков. Белая ночная сорочка едва колыхалась на порывах легкого ветерка, скользящего по тонким рукам девушки. Она неспешно направлялась в мою сторону, точно оценивая каждый мой шаг, проделанный ей навстречу. Ее белоснежные волосы, едва касаясь тоненьких плеч, развевались в разные стороны, придавая этому беззащитному существу еще более хрупкий вид.