Вечер пролетел одним мигом за разговорами, вкусной едой, немного танцами. Преимущественно — Санты и Данечки. Старший, как и в Барсе, танцевать не захотел.
Правда и смотрел в этот вечер не так. Сыто будто. Спокойно. Непроизвольно напоминая о том, как хорошо им было вдвоем в Барсе.
А ещё, что по приезду Санта тут же получила логичное предложение: «переезжай ко мне».
Оно не было неожиданным. Оно даже не меняло ничего толком. Понятно, что она переедет. Не сейчас — тогда через два месяца, когда женятся. Но у неё всё равно сердечко затрепетало. Горло сжалось. Стало страшно немного… Но она смело ответила: «да». Потому что трусихи больше нет и в помине. Она перестала бояться потенциальных ужасов, которые никогда с ней не случатся.
После того, как Данечка с Алей были усажены в такси, мамины подруги и бабушка разъехались, посуда погружена в посудомойку, а остатки еды, которые не удалось впихнуть гостившим, спрятаны в холодильнике, Санта собиралась тоже попрощаться, уехать вместе с Данилой.
Не почему-то, а как-то просто…
Но мама попросила:
— Одолжишь мне эту крошку ненадолго? — у Данилы.
Удивив и Санту, и его…
Чернов с улыбкой согласился, конечно… А Санта одновременно обрадовалась и загрустила. А ещё задумалась. Ведь степень её привыкания к тому, что они с Данилой — неизменное целое — незаметно достигла пугающих величин. Они везде вместе — это уже аксиома.
Провожала Данилу, долго обнимая и подставляя губы поцелуям так, будто не на ночь, а минимум на неделю расстаются.
Возвращалась в дом в припрыжку, потому что напоследок он между делом окрылил.
— Надо было сегодня жениться… — Бросил замечание, ухмыльнулся в ответ на взгляд с сомнением…
— Дата хорошая…
Напомнил то, о чем Санта как-то вдруг забыла то, что было чертовски важно все годы молчаливой безответной любви.
А дата ведь правда хорошая. И мама была бы рада не меньше, чем встрече с Данечкой.
Но это уже неважно.
Пятнадцатого апреля или шестнадцатого июля — какая разница? Счастье ведь неотвратимо…
А сейчас — по-особенному ощутимо. Волнами разливается по телу вместе с движениями маминых рук — от макушки вниз. С тем, как всё плотнее укутывает аура её неповторимого уютного тепла… Санта ныряет в ощущения, чувствуя, что ещё немного — и уснет.
— Просыпайся, Сантуш…
А потом вздрагивает, потому что мама прижимается к её щеке губами, по попе хлопает — легко-легко…
— Завтракать давай… Я тесто на блинчики сделала…
Лена встает с кровати под тихие дочкины хныки и собственный тяжелый вздох. Обе знают: она тоже с радостью бы до обеда лежала. Но зачем-то спешит на кухню.