– Какой-то ты сам не свой. Что опять за грусть? – Кивает она в мою сторону.
– Выйди, пожалуйста, – обращаюсь я к Ане, стыдливо не глядя на нее.
Та поднимается, прячет телефон в карман синих брюк. Непропорциональное тело замирает перед дверью на пару секунд, оглядывая комнату. На и без того неприятном лице вырисовывается возмущенное недовольство. Как же руки чешутся запустить в нее чашку… Пусть только попробует что-нибудь вякнуть…
– Куда мне идти-то?
– Куда угодно, – скрежещу зубами я.
Рита проходится по мне осуждающим взглядом, будто упрашивая обходиться со студенткой помягче. Аня взирает на меня с особенной неприязнью, такое ощущение, словно я порчу ей всю жизнь. А почему же, собственно говоря, я должен снисходительно относится к тем, кому плевать на мою врачебную практику, кто ходит ради галочки, непонятно зачем, кому откровенно по барабану на мои объяснения, какие я составляю своим пациентам? Она раздражает меня до бесконечности, и после второго дня знакомства с ней я твердо решился не обращать на нее никакого внимания, как минимум.
– Ну, – с каким-то нетерпением подталкивает меня к разговору Рита, – говори теперь.
– Ты представляешь, она улетит. Через полторы недели. Или меньше. Я сбился, не могу считать.
– Куда? – Откликается Рита без как такого интереса, однако меня все равно тянет говорить с ней.
– Да какая разница… Она целых три недели будет в другой стране, в другой точке земного шара, далеко от меня. Я и представить не могу, как вообще протяну без нее… В Турцию, – добавляю я после небольшой паузы.
Молчание. Рита раздумывает, поигрывая чайной ложкой в чашке. Еще никогда я не видел ее такой серьезной, как будто принимающей важные шаги в надежде в корне перевернуть всю дальнейшую жизнь. И наконец она медленно начинает, готовясь затянуть целую лекцию по вправлению мужских мозгов:
– Ну как что, разве тебе заняться совсем нечем? Разве весь мир на одной Карине сводится? – Наступает Рита, на что я уверенно мотаю в отрицании головой. – Тогда унывать-то зачем? Такая возможность ведь выпадает… Знаешь, сколько мужей мечтают, чтобы их тошнотворные жены запропастились куда угодно хотя бы на пару дней? И рассказать тебе, чем те мужики мечтают заняться? Многие, особенно те, кто длительном браке торчит, мечтают с кем угодно, хоть с первой попавшейся проституткой оттрахаться. Да, и не надо на меня такие удивленные глазки таращить! Ты просто юн и не знаешь…
– Не так уж я и юн… Да и вообще, – вспоминаю я, – мы почти одногодки. Молодые и беспечные.
– Точно беспечные? – Как-то злорадно подшучивает она, на что я кривлюсь. – А то мне иногда кажется, что мы настолько обремененные жизнью, нет, не жизнью, а работой, точно! Обремененные работой и потому лишенные жизни! Наша работа – поддерживать механизм общества, но общества какого? И ради чего…