– Надеюсь, он не станет играть со мной в глупые шарады, – прошептал я.
Квартира оказалась в подвале девятнадцатиэтажного дома, она была обставлена совершенно нормально: одна комната, ковер, плазменный телевизор, отличный диван и фильмотека. Книжный шкаф, ноутбук, в углу – импровизированная кухня с линолеумом в шашечную клетку, старым холодильником, газовой печкой на одну конфорку и навесным шкафом с посудой и с двумя пачками гречки. Одежда висела на вешалках, а вешалки – на толстой с виду ненадежной трубе под потолком. В дополнение ко всему, прилагалась отдельная комнатка с унитазом и душевой.
Я уселся на диван и осмотрел комнату. Не сказать, что это была комната безработного человека так же, как и не сказать, что это была комната человека, который сжигал животных. Я кинул телефон на тумбу с фильмотекой, куртку и, как оказалось, свитер повесил на трубу. Снова присел и уставился в выключенный телевизор. В комнате не было холодно, скорее прохладно, как летом после долгой и упорной жары. Я попытался все обдумать, но в голову ничего не шло. Ни от полученной работы, ни от пробуждения, не было никакого удовлетворения, скорее наоборот – неприятная неуверенность и презрение к себе. Да и целая внутренняя опустошенность терзала меня, будто эта опустошенность была не с досады, а от внутренней злости, или от чрезмерного смеха или от астматической одышки. И эта опустошенность образовывала вакуум в груди, вакуум, в котором пропадал и не только все чувства, но и все люди, с которыми мне когда-либо доводилось знаться. Я подумал, что было бы неплохо набрать какой-нибудь номер из адресной книги телефона и расспросить о насущных делах случайного знакомого человека, но апатия начала главенствовать над не до конца проснувшимися чувствами. К тому же, с того времени, как я вошел в комнату, сильно давило в груди и хотелось спать.
Пошарив в холодильнике, я доел холодный плов, пошарив в книжной полке, я встретил книжку с закладкой. Недочитанная. Дочитал. Сюжет стал понятен сразу, кульминация не заставляла себя ждать, а в комнате стало душновато. Затем я пошарил на тумбе с фильмотекой, нашел всякие письма с переписками с незнакомыми людьми, в которые вникать совершенно не хотелось. Тут я заметил, что узор на светло-зеленых обоях начинает двигаться, плыть в глазах. Я протер глаза, но узор продолжал плыть. Он складывался в изображение какого-то животного, вероятно того непонятного и обесцвеченного, столовой кошки и хвостом кита, которого я видел еще будучи в зоопарке. Наконец, узор полностью превратился в животное и резко протяжно и громко мяукнул. Я пошатнулся и повалился на диван. Свет в комнате отключился.