– Ну, если это правда, такое пророчество – настоящее чудо.
– А я о чем? И добрая она у нас пророчица была. Всем воздастся по делам их. Злоязыким – переломы, негодяям – лысина, а добрым – материнство.
Громче застучал дождь по пластиковой крыше торгового павильона. Еще несколько женщин вбежали с улицы.
– Алла, ты не с похорон? – спросила старуха одну из них.
– Да, меня Сережа подвез, – ответила та.
– Много народу было?
– Нет, не очень. Они сейчас в «Озерном» на поминках.
– Кто был? Родни у них ведь нет?
– Почему нет? Элеонора Игнатьевна с мужем, ее дочь, тоже с мужем, и сын. Все приехали. Тихоныч с женой, он Тумбасовым двоюродный.
– А из местных кто?
– Да соседи, в основном. Надя, конечно, Васильевы, Юрий Петрович Кожевников…
– Елена Карловна, конечно?
– Ты что, не знаешь? Она после инфаркта.
– Я и не знала… Как же она?
– Ничего. Племянница ухаживала за ней, подруге не до нее. Теперь в санатории. Кто еще? Потылиха, Погосяны, Бокины, Огородниковы, Ираида Семеновна с другом приезжим.
– А этого она к чему потащила?
– Он же покойнице крестный отец.
– Крестный отец, фу-ты, ну-ты! Может, просто отец… ребятенку еённому? – сказала подошедшая Кира Козина.
– Ох, Кира, и подлая ж ты баба! – сказала Таисия, снова бросив свои коробки. – Сама же в том месяце подсчитывала, что ребенок в середине апреля зачат! Сама орала, когда Константин с зимы до лета не приезжал, что бросил он Иру. А теперь ты на мужика такую напраслину наводишь!
– И что ты так заступаешься за эту уголовную рожу? Глаз на него, что ли, положила?
– Кстати, об уголовных рожах, – очень серьезно, как всегда, когда собирался кого-нибудь разыграть, сказал Коля. – У них насилие над ребенком – самый страшный грех. И Константин как родственник теперь должен этого преступника лично зарезать, чтобы смыть кровью позор. Может, это ваш Андрюха?
– Ты что, окстись! – испуганно замахала руками Кира.
– Нет, правда, уж больно ты пытаешься на других стрелки перевести. Я ему, пожалуй, подскажу.
– Коля, ты что!
– Да не бойся, он расследование проведет, невинного не зарежет. Но уж если кто виновен, или хоть свидетелем был! У них принято искоренять не только насильника, но и всю его родню: и дедку, и бабку, и внучку, и жучку. И буренку твою зарежем, и дом сожжем.
– А ты что, тоже уголовник?
– А я перед ним выслуживаюсь, он мне «крышей» потом будет на московских базах.
– И я помогу Константину твоих кур резать, я ж на него глаз положила, – включилась Таисия. – И суп семье, и может быть, он потом скрасит тягостные мгновения моей одинокой старости.
– Дураки старые! – Кира выскочила под дождь.