– Павлик, ты же будущий Герой Труда, а не отважный пожарник, провоняешься весь, а как же сегодняшний бал и танцы?
В тот момент, когда она говорила это, она была небесная, и похожа на обеих Елен – и на Великую, и на Прекрасную. Только чего в ней было больше? А больше было того, что она вообще не Елена, а Ленара, а ведь это ленинская армия, и он через три ступеньки поскакал за ней вниз, оставив сочившийся из-под двери дым и ревущего пацанчика. Ломов-старший все же нашел, как и чем себя поджечь, и уже в беспамятстве обуглился в коконе одеяла, политого мебельной политурой. Ломов Андрей Матвеевич обшашлычивался, принимая причудливые формы в объемах одеяла. Он то раздувался, то съеживался в такт ударов в дверь детских, слабосильных кулачков. Так дверь и не будет открыта, превратившись в камеру без ключа и надзора, и скоро уже станет частью изнурительных отчетов, возбуждающих докладов и вразумляющих речей.
***
В круглом очаге кулинарных блаженств доходили громадные угли от сгоревших пней лиственницы. Еще вчерашние школьники шутили и неумело острили, пытаясь казаться старше и надежнее. Лена держала Пашу за руку и тоже играла свою роль. Подошел мужик с ежиком, в спортивной куртке с двуглавым орлом и с трехлитровой банкой, похоже, наполненной пивом, да с вязанкой шампуров почти метрового размера. Юноши кинулись чистить песком шампуры, а мужик с ежиком присел на песок и отхлебнул прямо из банки, никому не предложив.
На фоне выпускников школы Павлик выглядел мужчиной, но рядом с Леной чувствовал себя ребенком: столько всего в ней было не девичьего, а женского. Его штаны как-то разом опустели, когда он достал из кармана Chanel № 5, а радость Лены сразу приобрела какой-то коллективный характер, девочки начали нюхать и мазаться.
Из-под ближайших кустов выкатилась Аня с эмалированным зеленым ведром, это и был тот самый шашлык. Только он был не из скисшего мяса от щедрого азиатского кооператива, а из вчера пойманной и замаринованной чудо-рыбы тайменя – хозяина и стража местной реки. Дальше руководил мужчина с ежиком, и у него получалось, уже через несколько минут дошел аромат замаринованной в прошлогодней клюкве рыбы. Лена сжимала его руку с большей силой; она получила, что хотела, а хотела она завистливые взгляды подружек и хмурые брови с поджатыми губами школьных воздыхателей. Она взлетела и парила над землей и всеми, кто был рядом. Мужик с ежиком, хлебнув из банки, объявил о пятиминутной готовности, так и произошло – шампуры поплыли по рукам, откуда-то появилось шампанское с пластиковыми стаканчиками и гитара. Играл и пел тот самый одноклассник, который не хотел верить, что Лена станет балериной. Он пел громко, отчетливо выговаривая слова, и слова эти были о любви. Но глаза его были опущены, будто он прощался, стоя над могилой чувств своего детства. Он сегодня переступил порог. А что там впереди?