Недалеко на корточках кружком сидела компания. В кружке стояло вино, они по очереди пили из одного стакана, курили и общались. Это был местный блаткомитет. Шпана по-своему принимала участие в поселковом мероприятии. Даже с учетом здравомыслящего майора, они, конечно, существовали в поселке, но не определяли ни криминогенную обстановку, ни цену редиски на базаре. Им было на все и на всех наплевать, кроме собственных понятий о справедливости. Один, явно главный, с татуированными пальцами на руках, неодобрительно поглядывал в сторону Павлика, но не подошел ни с вопросами, ни с претензиями.
Люди уже потянулись маленькими семейными группками, нарядные, причесанные и торжественные до такой степени, что все – и мама, и папа, и детки – шли в ногу. Девочки оделись в красивые платья, как правило, не совсем длинные, тяготеющие по фасону больше к сексуальности, кто-то из них был на каблуках, а кто-то и в кроссовках. Папа Лены (Ленары) – рослый, физически сильный профессиональный эксплуатационник нефтяных трубопроводов, по характеру был общительным, большим шутником и любителем застолий. И вот сейчас он вышагивал по пыльной дорожке во главе семейства: красавица-жена, звездная дочь, и он – ревнитель трудовой дисциплины. Паша, как увидел Лену, окончательно оробел от такой подачи. Она была в белых колготках, коротенькой белой юбке с люрексом и, опять же, белой с рюшами, блузке. Весь ее наряд отталкивался от лаковых красных туфель на высоченных каблуках, а венчался такой же красной лаковой помадой. И вся эта красность для Павлика выглядела безнадежно неприступной. Бедрами они с мамой виляли одинаково, хотя объемы были пока разные. Объект его вожделения, хоть и продолжал мниться ангелом, но с каждым часом будоражил все больше не только сердце, но и разум. Павлик был влюблен и запуган одновременно. Их переписка настраивала его на менее откровенные ощущения, а сейчас в нем кипел и расплескивался тестостерон. П. Чайковский куда-то откатился, а композитор Г. Свиридов, изумленный, пробуксовывал на месте. А иван-чай в тот вечер цвел изумительно.
За столом всех рассадили; Пашу определили не рядом с Леной, он оказался среди гостей, приглашенных, но, как бы не со слабым статусом, а рядом с Анькой, которая там была в числе снабженцев этого мероприятия. Анька, только приземлившись, начала хватать руками курицу, которая, как потом оказалось, была уткой, и сразу же начала рыскать, чем руки вытереть.
***
Речей было минимум, всем хотелось тостов. Немного, правда, задержала представительница местной власти. Изрядно волнуясь, она напомнила выпускникам, сколько было хлопот и забот, чтобы провести это мероприятие, и что 18 уток подарили охотники, а рыбаки гору красноперок привезли на котлеты, а пекарь нажарил пирожков с капустой, и т.д. Но отмашку все же сделала директор школы, и все запело, заискрилось и заиграло. Папы и приглашенные гости взялись за водочку, которая хранилась за пирамидами красного винегрета и белых-белых холмов деревенских яичек всмятку, да еще минуту прицеливались, кому удобнее наливать, чтобы не из-под руки.