– Брах-рам, ба-раб-ха. Давай, Гур, давай!
Гурий поддержал ее игру: став на четвереньки, начал ползать за Мариам по песку, забавно рыча:
– Р-р! Р-р!
ххх
На следующий день машина Гурия остановилась неподалеку от знакомого коптского храма. Он вытащил из багажника две большие только что купленные сумки, чтобы сложить в них вещи Мариам.
…Мариам впустила его в комнату. К удивлению Гурия, он не увидел там ожидаемого беспорядка, который обычно сопутствует предотъездным сборам. Все здесь было на своих прежних местах: столики для писания икон, полка с книгами, раздвинутая ширма, за которой стояла кровать. Словом, никаких изменений.
Только у иконы Марии Египетской горело почему-то много свечей, и в комнате сильно пахло воском.
Мариам держала на руках кошку. Она была спокойна, но выглядела уставшей. Смотрела на Гурия в упор.
– Я знала, чем это закончится. Мне говорили, что я не должна видеться с тобой; и авва Серапион говорил это, и игуменья, и все остальные. Но я никого не слушала.
Гурий хотел что-то сказать, но она перебила:
– Я буду гореть за это в огне. Бр-ра! Гх-рам, риш-хем… – перешла на коптский. – Уходи. Забудь все, что было вчера. Я все тебе наврала, я тебя никогда не любила. Мне просто захотелось мужчину, просто нужно было трахнуться, неважно с кем. Забудь меня. Уходи…
– Нет. Я уйду отсюда только с тобой, – он демонстративно бросил на пол сумки.
Так они стояли молча друг напротив друга.
– Мрр-ряу! – громко мяукнула кошка, которую Мариам резким движением сбросила с рук.
– Хорошо, – ответила спокойно, гневно сверкнув глазами.
И тут произошло что-то непонятное, непостижимое. Мариам поднесла руки к своему лицу и, не меняя выражения, так же молча, стала сильно царапать свое лицо ото лба – вниз, и по горлу. Ее лицо сразу покрылось тонкими извилистыми линиями порезов, из которых просочились капельки крови.
– Уходи, прошу тебя, уходи. Или я расцарапаю себя до костей.
ххх
Через несколько дней Гурий вернулся, но дверь в келью Мариам была заперта. Он стучал, дергал дверную ручку, но никто в комнате не откликался.
– Она уехала в Египет, – сказал подошедший авва Серапион, в упор глядя на Гурия. В глазах священника читался упрек. – Она просила передать тебе твою недописанную икону. Подожди меня здесь, сейчас я ее принесу.
– А-а! – Гурий застонал, как от боли, прижав кулаки к глазам.