В ту ночь мы не отрывались друг от друга ни на мгновение. Князь был столь жадным и пылким, что я сбилась со счёта, сколько раз мне довелось дрожать от исступления под тяжестью его крепкого тела. От беспрестанных прикосновений его губ вся кожа у меня раскраснелась и горела от жара. Мы словно пребывали в лихорадке, не в силах надышаться друг другом, а потому заснули лишь на рассвете, переплетя крепко-накрепко пальцы рук.
31
31
Конец весны и даже первые дни лета были счастливыми для всех нас троих. Святослав проводил с нами каждое свободное мгновение, а потому лишь изредка отлучался для охоты и по нуждам княжества. В основном же все длинные северные дни, полные солнечного света, сменялись для меня короткими и безмятежными ночами рядом с ним.
Между нами установилось такое доверие, что князь больше не скрывал собственных страхов. Он, было видно, боялся потерять меня и потому без конца держал за руку, не отпуская от себя ни на шаг, либо же запирая в покоях под замком. Страхи за наше дитя не отступили от него даже после встречи с оборотнем древнейшего клана.
Святослав волновался, что они могли передумать, как только ребёнок появится на свет. Что могли заставить его по-прежнему обращать невест, посчитав потомка оборотня и обычной женщины неугодным продолжением стаи. И он не мог не думать о том, что при таком положении я не избежала бы участи быть обращённой. Впрочем, все страхи у нас были одни на двоих, и только наше дитя беззаботно толкалось у меня в животе, подрастая и безгранично нас этим радуя.
Стоял жаркий летний день, невыносимый зной которого заставлял всё живое прятаться в тени. В тот день любимый был занят, как никогда, поэтому только и смог, что разделить со мной утреннюю трапезу, которую мы с ним устроили прямо в покоях. Потом он ушёл по каким-то срочным делам, впервые за долгое время не обмолвившись, по каким именно. Впрочем, я всё равно догадывалась.
Наступил уже пятый день лета. Волчья невеста должна была прибыть в замок и, по всей видимости, время пришло.
Закрытая в покоях, я сидела у стены, прижавшись щекой к прохладному камню. Так я спасалась не от летнего зноя, ведь последний не пробирался в комнату даже через распахнутое окно, а от внутреннего жара, исходившего от уже изрядно подросшего дитя.
Капельки пота то и дело щекотали меня, стекая по шее к краю лёгкого платья. Дышать было тяжело, а одежда местами неприятно натирала распухшие телеса. Вынашивать маленького оборотня было непросто. Моё состояние иногда пугало меня, в особенности в те мгновения, когда я вспоминала о рунах старой знахарки.