Выйдя из дома, смотрю по сторонам, и с умным видом отправляюсь в сад, где с удовольствием ныряю в смородиновые заросли. Тонкие ветки гнутся под моими пальцами, я скурпулёзно собираю ягоды, которых уродилось так много, что через час приходится идти за второй миской. Ярко-красные шарики сладко пахнут летом, расплываются кислинкой на языке, будят воспоминания, и они, словно непрошенные гости, вторгаются с гиканьем в моё личное пространство.
Вот мне шесть, и мама только-только умерла. Папа, почерневший за ночь, много хмурился, украдкой вздыхал и трепал меня по светлым волосам. Две жиденькие косички от его грубой ласки всё время норовили расплестись, но я больше всего на свете этого боялась. Их мне ещё успела накануне соорудить мама, а после её не стало. Как-то резко, как-то вдруг. Я ещё слышала её смех в гулких коридорах нашего большого и ставшего вдруг неуютным дома, но это были лишь призраки.
Наверное, тогда папа впервые не справился. Растерялся, опустил на мгновение руки и казался таким беспомощным, но мне, шестилетней, тогда было больше всех жальче себя — дети вообще эгоисты. Впрочем, взрослые тоже.
Именно тогда меня отправили к бабуле по линии отца — у мамы родственников не осталось, у неё были лишь мы. И вот именно там, возле смородиновых кустов, с большой миской в руках я снова научилась быть обычным ребёнком с содранными коленками и грязью на щеках.
Я очень давно обо всём этом не вспоминала, а вот, ты гляди, снова накатило, но я мужественно складываю горкой ягоды, по старой привычке каждую десятую отправляя в рот. В голове пульсируют с завидной регулярностью всего два слова: «папа» и «Тимур». Нет, там, в моей голове, есть ещё несколько словечек, но сделаем вид, что я не портовый грузчик, а приличная девушка, воспитанная барышня и всё такое.
Но, чтоб оно всё к чёрту пошло, где Тимур? Что с папой?!
На столе в кухне две большие миски, доверху наполненные красной смородиной. Я лениво поедаю ягоды, смотрю в окно, жду. Чего я жду? Но нельзя просто взять и перестать пялиться на ворота, когда Тимура всё ещё нет. Рядом лежит оставленный им телефон, и в записной книжке действительно только одно имя и подписано оно «Сухарь Русланович Каиров». Господи, это действительно смешно, и я каждый раз глупо улыбаюсь, когда смотрю на экран. Надо же, а кто-то, похоже, всё-таки имеет чувство юмора.
Чтобы не сойти с ума от переживаний, я нахожу просторную библиотеку. Удивительно, действительно библиотека, как в каком-то «Аббатстве Даунтон», с ровными рядами полок, на которых чего только нет! Но больше всего медицинских справочников, и это наводит на мысль, что кто-то, ранее живущий здесь, был врачом. Ну, либо закрывал гештальты, рассматривая вечерами бесконечные справочники и пересчитывая нарисованные кости.