– Зато честно, – снова усмехается и сверлит меня внимательным взглядом. – Это поступок, знаешь? Не думаю, что ради любой незнакомой тётки ты бы так расшаркивался.
– Далеко не ради каждой, – честно отвечаю.
– Тогда… ты действительно её любишь?
– Люблю.
Иванна Станиславовна смотрит на меня задумчиво. Словно примеряется, достоин ли я её дочери, могу ли выполнить святую миссию. Вероятно, именно так королева смотрела на мореплавателей прошлых веков: испытующе, с миллионами вопросов в глазах. Смогут ли? Достойны? Завоюют? Справятся ли?
Но всё-таки Иванна Станиславовна всего лишь мать, а не кровавая завоевательница прошлого.
– Марта – самое дорогое, что у меня есть, – сдавленно шепчет. – Если ты её обидишь, я за себя не ручаюсь. Но всё-таки ты мне нравишься. Есть в тебе что-то, что подкупает.
Меня обдаёт ласковой улыбкой и теплотой, проглядывающей сквозь суровость, сквозящую в глазах.
Я вдруг испытываю что-то, чего раньше никогда не чувствовал. Что-то, что делает меня слабее, но мне ни капельки не стыдно. И я поддаюсь порыву:
– Можно я вас обниму?
Иванна Станиславовна удивлённо моргает, но всё-таки раскрывает для меня объятия.
А я вдруг понимаю, что именно так выглядит настоящая любовь. Именно так ощущается.
Семья.
Забота.
Тепло.
Наконец-то я понимаю, что это такое.
* * *
– Дюймовочка, куда мы?
У меня завязаны глаза вафельным полотенцем, а тёплые руки Марты держат за плечи и подталкивают вперёд.
Лето на исходе, скоро нас закружит осень: работа, учёба, быт. Но пока ещё жара опаляет кожу, можно не думать ни о чём плохом.
Осторожно иду вперёд, ведомый нежными, но властными приказами Марты, ступаю босыми ногами по мягкой траве, а ноздри щекочет благоухание лета. Где-то вдалеке шумит вода, по лицу бьют гибкие ветки, и я неловко уворачиваюсь от них под звуки смеха Марты.
– Вот, тут. Садись. Да-да, просто на землю садись. Не бойся, не испачкаешься, я твою футболку подстелила.
Марта смеётся, а я вспоминаю тот день, когда догнал её. Такой близкий и далёкий одновременно.
– Можно уже снять повязку? – ворчу, а Марта охает, и узел на затылке слабеет.
– Вот, смотри!
Я несколько раз моргаю, привыкая к яркому свету. Упираюсь взглядом в клетчатый плед, раскинутый прямо на траве. Впереди пруд, его гладь рассекают утки – вальяжные и ничем не озабоченные. Старая ива купает ветви в воде, они шевелятся в такт порывам ветра, а я пытаюсь понять…
– …зачем мы здесь?
– Это же пикник!
Марта улыбается широко-широко, садится напротив, подогнув ноги в коленях. Берёт пластиковую тарелку и принимается деловито и сосредоточенно накладывать на неё колбаски, сыр, пирожки…