— Серьёзно. И чтобы я больше не слышал, что мы с тобой просто трахаемся, — он рычит это «просто», а у меня по загривку ползут мурашки. — Не просто.
— Сложно? — сдерживаю нервную улыбку.
— В душу. Как минимум, — допивает кофе, мажет поцелуем мне по губам и кивает на входную дверь. — Бегом давай.
Я глупо улыбаюсь, но дядя её не видит — я иду в прихожую. Хочется пищать и прыгать до потолка от… неодиночества. Для меня это синоним счастья.
* * *
Из-за кипиша в подъезде соседи устроили ночное собрание.
Я переваливаюсь через перила, любопытствую, что происходит на восьмом этаже. Бабки-активистки в ситцевых халатах решают — вызывать ментов или не надо. Я бы на их месте спать пошёл, но под старость лет хочется сериала на ночь. Понимаю.
— Вызовут ментов, — заявляет Гелик, ворочая ключом в замке своей квартиры.
— Думаешь?
— К гадалке не ходи, — кивает. — Весёлая будет ночка.
Это плохо. Я настроен на веселье несколько другого плана — у меня дома диван не тестирован.
— Я сейчас, — подмигиваю ангелочку и спускаюсь по лестнице. — Девушки, здравствуйте…
Бабки перестают шушукаться и впиваются в меня кокетливыми взглядами. Сука, это всегда работает. Столица, провинция — пох*р. Работает! Улыбаюсь.
— Здравствуйте. Вы к кому-то в гости, молодой человек? — интересуется самая бодрая бабуля.
— Я сосед ваш новый из двадцать шестой. Снимаю.
— А-а-а. У Натальи снимаете.
— Да-да, у неё, — киваю. — Можно узнать, что случилось? По какому поводу собрание?
— А вы не слышали?..
Бодрая активистка пересказывает мне всё, что я не просто слышал — пережил. Геля стоит на девятом и многозначительно гнёт бровь, когда бабка говорит про выстрел. Я потираю место, куда мне прилетело пулей — гематома получится живописная… Не будь я альфой, которого пули не берут, уже в морг бы ехал в кузовке трёх семёрок. Падалки, чо.
— Собака в подъезд забежала, — вру, когда бабуля замолкает. — Крупная, бродячая. Пришлось выгонять.
— А выстрел? — активистка строит из себя мисс Марпл. — Вы слышали выстрел?
— Это я стрелял. Из травматического пистолета.
Поднимаю голову, смотрю на мою истинную. Она качает головой, а потом показывает мне кулак.
Прорвёмся. Главное — разогнать по хатам этот кружок престарелых детективш.
И у меня получается. Бабули теряют интерес к истории и расходятся, а я иду к ангелочку. Люлей получать.
— Ай-яй… — она подбирает губки и ловко уходит от моей попытки её обнять. — Ты врун, дядя.
— С чего бы? — вину не признаю.
— Показывай, что у тебя там.
— Кнопка…
— Показывай.
Вздыхаю — женщины! — и задираю футболку.
— Ё-моё! — Гелик тянется пальчиками к синеватому пятну у меня на груди. — Как так?! Ничего же не было… Десять минут назад без футболки тебя видела, — разглядывает синяк, хмурится.