– И спрошу.
– Вперед. Водяной – первый в очереди. Он тебе с радостью все расскажет и грамоту нацарапает, что ни в чем не виноват.
Ярина смутилась. Водяной теперь не скоро ее простит, и простит ли?
– Я не у него спрашиваю, у тебя. Погоди… а кикиморы? – уцепилась она, не желая сдаваться. – Которые малыша спасли. Они тоже, выходит, в сговоре?
– Речь о домашней нечисти. Они не могли не заметить пропажу детей, но когда я расспрашивал, только руками разводили, да на лес указывали. Зачарованный, тайны свои хранит. Почему я должен им верить?
– И первым делом ты выгнал хранителей, оставил дома без защиты!
– Не суди о том, чего не знаешь! – взбеленился колдун. Ярина аж запнулась от неожиданности, он ухватил ее за плечо, придерживая, и сердито продолжил: – Пока я здесь, пропало всего двое детей. Двое! Против двух дюжин! Кого твоя любимая нечисть защищала до этого?
Не похоже, чтобы он врал, но домашние духи без причины не отгораживаются от чужой беды, они испокон веков живут бок о бок с людьми. Жалко, что теперь ни у кого не спросишь, разбрелись, небось, кто куда.
– Ты по-доброму говорить с ними пробовал или сразу обвинять начал? Вдруг они не виноваты?
Лицо у Гора вытянулось, он вмиг растерял свою горделивую уверенность, став похожим на кота, у которого из-под носа утащили полное блюдце сметаны и предложили залезть за ним на чердак.
«Не пробовал», – сообразила Ярина. То ли просто не снизошел, то ли здесь еще что-то, чего она не понимала. А признаваться он не хотел.
Она не успела порадоваться, что ловко его уела, как колдун пришел в себя.
– Как говорится, с кем поведешься, – усмехнулся он. – Ты половину луны назад лишнего слова выдавить не могла. А посмотри на себя теперь: вовсю зубоскалишь. Лучше бы чего-нибудь хорошего у нечисти набралась. Ты же веришь, что в них есть это хорошее.
Ярина едва не втянула голову в плечи по привычке, но удержалась. Он снова увиливает, потому и язвит.
– Верю! – выпалила она, задыхаясь и краснея. – В них много хорошего, честного, людям бы поучиться.
Гор насмешливо фыркнул, но если и хотел ответить, то не успел – у избушки их поджидали.
На земле возле ворот сидела женщина. Простая рубаха без единой обережной вышивки обнимала гибкий стан, струились по плечам длинные, неприбранные, почти белые волосы. Женщина плела венок из сон-травы. Услышав шаги, она подняла голову, и Ярина против воли попятилась.
Глаза у незнакомки были поразительно огромные, водянисто-прозрачные. Лицо словно рябило, как речная вода в ветреный день, от этого черты постоянно менялись, только глаза оставались неподвижными и пустыми.