Кэтлин села на кровать и закрыла лицо руками:
— О боже! О чем я только думала?!
Конни терпеливо продела шнурок через восемь отверстий, поправляя его, чтобы концы были ровными. Она принесла из чулана картонную коробку и сложила туда все туфли, как тщательно начищенные, так и садовые.
— А его тапочки?
— Они под кроватью, там, где он их и оставил.
— Сиди, я возьму. — Конни наклонилась за тапочками. — Помнишь, как я ругалась, когда их шила? — Она постучала по грубой ковровой шерсти. — Я исколола себе все руки, пока закончила.
— Я помню. И помню, как ты стояла вся в снегу и ждала открытия магазина, чтобы найти что-то для их подошвы.
— Они такие… — Конни искала нужное слово, — такие прочные. Им, наверное, лет десять, не меньше. — Она перевернула их, чтобы изучить шов. — Не знаю, зачем он их все время берег. Вряд ли они такие уж удобные, к тому же у него были отличные тапки из твида, которые ты ему подарила на Рождество.
— Он не выбрасывал эти тапочки, потому что их сшила ему ты. Что тут удивительного?
Конни кивнула и положила тапки в коробку:
— Может, они еще кому-то послужат. Надо же!
После этого они принялись за одежду. Конни по одной вынимала деревянные вешалки из шкафа и складывала вещи на кровать. Первыми были извлечены два серых шерстяных костюма с жилетками, затем твидовый пиджак, темно-синий костюм, пальто такого же цвета, только темнее, потом макинтош и, наконец, рубашки.
— Ну что, давай разбираться. — Кэтлин помедлила, вспоминая школьные собрания, походы в театр, чай с ячменными лепешками, а затем взмахнула над кипой одежды рукой, как волшебной палочкой: — Можешь взять себе все, что понравится.
— Вообще все?
— Да. Если хорошенько подумать, то из этого можно нашить по меньшей мере несколько платьев, а может быть, и зимнее пальто, которое тебе тоже нужно.
Они осмотрели каждый предмет одежды и проверили все карманы. На довоенных костюмах было множество полезных пуговиц спереди и на обшлагах. Конни удивилась, обнаружив пуговицы и на брючных ширинках: она ожидала увидеть там молнии. Кэтлин задумчиво погладила костюм.
— Твой отец выбирал его у портного в Лите[8] сразу после того, как был назначен в Совет по образованию, — произнесла она. — Больше этого ателье нет. Его разбомбили в сорок третьем.
— Я помню.
— Знаешь, пока отец не заказал себе этот темно-синий костюм, он много лет носил в школу один и тот же простой серый, даже став директором школы. Он надевал поверх длинную черную мантию и держал в ее рукавах мел. Брюс всегда говорил, что нет смысла покупать что-то другое — дескать, ему не нужно следовать за модой. — Она помолчала, погрузившись в воспоминания, и затем перевела разговор на пальто: — Эх, жаль, что у этого пальто немного потертые рукава.