Он приехал на ферму, даже заранее созвонился с владельцем, незамысловато заказав лошадь на нужное время, думая посмотреть на Юлино лицо, когда она столкнется с ним в конюшне. Но никакой Юли не нашел. Ни на ферме, ни вне ее. Первая находилась в стойле и никак не отреагировала на его появление. А Моджеевскому пришлось кататься одному, что, впрочем, было уже не так весело, как задумывалось.
Сначала он в очередной раз скрежетнул зубами. А потом расслабился.
И рассмеялся сероватому небу раннего декабря над головой. Стало так смешно, что нельзя не смеяться. Юлька и правда решила тягаться с ним. Полностью изменила траекторию собственных движений только для того, чтобы злой и страшный Моджеевский до нее не добрался. Ну чисто заяц! Заяц, пытающийся прикидываться лисой.
Надолго ли ее хватит – вопрос вряд ли актуальный. В конце концов, у него есть несколько козырей, чтобы ее найти. Можно узнать, в какой детский сад пристроили Андрея, и подстеречь ее там. Можно спросить Женьку, когда они собираются встретиться, и явиться в то же время в назначенное место. А можно еще проще: прийти к ней домой, когда там не будет Ярославцева. Отсутствие Ярославцева можно не только проконтролировать, но даже организовать.
Но все эти возможности Моджеевский отметал одну за другой, не потому что считал их неудачными. А потому что ему, пожалуй, даже доставляло удовольствие наблюдать за ее попытками отвадить его. Черт его знает, что в нем тогда проснулось. То ли спортивная злость, то ли инстинкт охотника. То ли желание красиво обставить ее сделалось настолько непреодолимым, что он попросту не мог удержаться.
Юлька... Его красивая, смешная, дурная, бесящая до невозможности Юлька...
Ему хотелось, чтобы она сама пришла к нему. Чтобы отпала необходимость носиться по городу ради очередного скандала. В конце концов, он имел право за эти десять лет, чтобы она – сама. И плевать, как это выглядит.
Моджеевский прыгал через барьеры – барьеры в собственной голове. И каждый раз удерживался в седле, потому что выпасть нельзя – недолго и шею сломать.
Вернувшись в конюшню, чтобы возвратить лошадь, он еще некоторое время постоял на месте, глядя на инструктора, принимавшего животное. И в мозгах что-то усиленно щелкало. Это Юрка, который не разрешает сахар. А там, в том стойле в глубине, – Первая, немного поодаль от остальных. Которую продают.
Вот тогда, наверное, он и определился. Повернулся к парню и спросил: «А лошадь у вас купить можно?» И услышал в ответ: «Не любую, какая интересует?»
Моджеевский ткнул пальцем, после чего выслушал целую тираду, описывающую, насколько Первая потрясающая кобыла тракененской породы, что выиграла уже несколько соревнований и что стоит целого табуна. А после названной начальной цены на грядущем аукционе, понял, почему Юлька так по ней страдала – вряд ли на своем магазинчике она столько зарабатывала. Семейный бюджет не резиновый. Собственно, вообще мало какой бюджет выдержит количество нулей после единички. Моджеевский – выдержит. Он вообще много что выдержит, включая характер своей сердечной занозы. В принципе, он сам – тоже не подарок.