Санька вынул из сумки подарок завёрнутый в чистую холстину, и передал Тараканову.
— Прими малый дар, Василь Никитич.
— Что это?
— Кружка. Удобная вещь. Особенно для вина. Чтобы не выветривалось. Нашего кузнецкого двора работа.
Дьяк вещь оценил, зацокав языком и подозвав прислугу сунул в руки:
— Налей и гостю, и сынам. Шустрее давайте. Донер ветер.
Со стола поснимали скатерти, прикрывавшие снедь, и трапеза началась.
Рейнские вина были неплохи, а англицкм вином оказалось креплёное пиво, судя по всему, вымороженное. Гадость несусветная. Александр Викторович даже допивать его не стал, как Таракановы не уговаривали. Младшему из семейства едва стукнуло шестнадцать и его подсадили ближе к Саньке, но пил он на ровне с родичами. Санька отбрыкивался-отбрыкивался, но всё же намешал разных напитков и надрался.
Вырубившись, Александр Викторович моментально уснул за столом, а разум его переключился на восприятие «тонкого мир».
За столом, после того, как он упал лицом в кашу, состоящую из трёх круп, поначалу ничего особого не происходило. Все продолжали трапезу. Потом младший Тараканов пьяно навалился на Саньку, попробовал разбудить и, когда не получилось, сразу отрезвел.
— Пьян, — тихо сказал он.
— Ну, что? — Спросил, старший Тараканов. — Слышали, чем стращал, босяк? Деньги у него закончились! И львонские шиллинги мне под нос.
— Не уж-то прознали в Москве? — Спросил старший сын Петр.
— Не могли. Он токма приехал. В Твери сидел.
— А с Твери можно и шпигуна заслать, и самому скататься.
— Про него в Москве невесть что бают. Что с чёртом знается.
— В Твери тоже говорят, что дело не чистое. Баб навёз. Да странные бабы, то. То появляются, то исчезают. Ведут себя как последние лярвы. Пьют, жрут, как не в себя и не пьянеют.
— Дерутся хлеще бойцов кулачников.
— Хрен с ними, с бабами! Что с ним делать будем? Полякам отдадим или сами удавим?
— Поляки мзду великую сулят.
— Через ту мзду сами можем пострадать. Поляки — те ещё прохвосты. Вдруг отпустят за выкуп ещё больший, чем нам посулили. Тогда не носить нам голов.
— Обоз с мукой сейчас громадные деньжищи стоит. И где он взял его. Мне и то только пять возков удалось купить. А у него двадцать! Это ж надо?!
— Хватит, базлать! — Повысил голос дьяк. — Решено. Кончаем сами, но как.
— Вона! Каши в пасть напихать и задохнется. Или в щах утопить. В миске. Уснул ведь, — посоветовал вьюнош.
— Балда стоеросовая! А мы, значит, все сидели и смотрели, как он кашей давится, или в миске тонет. Да Ивашка с нас шкуру сдерёт. Надоть вывести его за ворота и чтобы стража видела и вывести, когда проспится. Чтоб вышел от нас на своих ногах.