И, кажется, наших грабителей пробрало. Если на такую же реплику Бакоа они среагировали мелкими подрагиваниями и лишь лёгкой потерей самообладания, то мои слова неожиданно заставили их замереть с распахнутыми глазами и выронить оружие из рук.
Впрочем, мгновение спустя, когда я сморгнула злые слезы, оказалось, что это не я причина такой моральной разрухи в рядах противников.
Просто бледный как смерть Тилвас Талвани судорожно вздохнул, захрипел, сел и одереневевшими пальцами с мерзким хрустом вырвал из своего горла арбалетный болт.
А потом вырвал другой – из груди. Еще из груди. Два из живота. Наконец – из ноги.
Все стояли, не шевелясь, слишком пораженные происходящим.
Каждый раз выламывание болтов сопровождали тихое злое постанывание Талвани и фонтаны, ручьи, брызги темной крови, остро пахнувшей железом. Но уже пару мгновений спустя раны на теле артефактора начинали светиться… Ночь вокруг нас засияла, как день.
Тилвас поднялся во весь рост. Выпрямился.
Потоки света лились от него во все стороны. Глаза горели убийственно-красным, а вокруг тела вились маленькими смерчами черные искры. Крошки земли, мох и трава как будто бы отползали от Талвани, оставляя артефактора одного в круге тьме и огня.
Ни следа прежних улыбочек и ухмылочек, паясничества и смеха, легкомыслия и обаяния не было в господине Талвани. Только холод, смерть и темнота.
– Вам… – странным двоящимся голосом начал аристократ.
– Конец, – шёпотом согласились бандиты и сиганули кто куда.
* * *
Мы с Мокки, прикрыв глаза от яркого света, разглядывали Тилваса Талвани.
Поначалу смотреть на него было захватывающе и жутко – словно наблюдать за цунами. Заострившиеся черты лица. Ледяная ярость, давящая энергия, эти полыхающие глаза…
Но потом личина могущественного заклинателя стала таять, сменяясь знакомым нам образом взбалмошного аристократа.
И вот уже Тилвас неловко морщился, рефлекторно крутя в пальцах вырванный арбалетный болт. Вокруг была тишина и смолянистая чернота лесной дороги, и только он торчал посреди тракта, как свечка, неловко переступая с ноги на ногу. Вдалеке затихали перепуганные вопли разбойников.
– Ты что, раньше не мог сказать, что светишься? – вздохнула я. – Сэкономили бы на фонариках.
– Чтобы ты каждый вечер пыталась меня убить? – Талвани усмехнулся. – У тебя слеза на щеке, кстати. Должен сказать, я польщен тем, с какой готовностью ты стала меня оплакивать.
– И не мечтай. Просто от моего противника резко воняло луком.
– Это так не работает, Джерри. Он же не луковица на ножках.
– Может, и луковица. Ты ведь не дал мне его расчленить, чтобы проверить.