Угомонился наш лагерь рано. А на рассвете меня разбудил Прокша:
— Вставай, Сашка! Михаил всех собирает.
В большой яме горел костёр. Вокруг собрались дружинники и ополченцы. Сидели молча, ждали. Михаил долго думал, потом обвёл всех взглядом, вздохнул и сказал:
— Знаю, у каждого из нас душа в город рвётся. Первое дело — покойников похоронить. Посмотреть, что уцелело от города. Степняки-то пограбят и уйдут, а нам здесь заново отстраиваться и далее жить. Думаю, недалёк день, когда новый князь приедет. Храм нужен взамен сгоревшего, батюшка новый. — он помолчал, подумал, и вновь вздохнув, продолжил. — Душа-то рвётся, да разум в лесу сидеть велит. Нельзя идти, не осмотревшись основательно. Я решил охотников наших послать туда. Они отдохнули, сыты, сейчас и пойдут. А вот когда вернутся, всё обскажут — вот тогда и решать будем. А пока в караулах стоять, кому очередь пришла, а остальным — отдыхать!
Разведчики вернулись ближе к ночи. Они рассказали, что город пуст — наших врагов нет. Большинство домов разрушены, многие из них сгорели. Всё, что более-менее уцелело, — разграблено. Вороны, волки, лисы уже собираются на пир — стол для них накрыт богатый! Поэтому надо поспешить похоронить убиенных, которых там много лежит, как в городе, так и под стенами, и в поле. Своих покойников степняки собрали и сожгли на общем костре, даже большой курган успели насыпать. Так что с оглядкой, сторожко, пойти туда можно. Но если чуть зазеваться, не углядеть вовремя поганых, то все там лягут, никто не уйдёт.
Михаил долго думал, потом решил:
— Хоронить пойдём без женщин, без детей. Они пока здесь останутся. Им для охраны оставим пять-шесть ратников. Затаятся в лесу — нас будут ждать. Еда у них есть, воды у озера вдоволь. Отсидятся без ущерба, если возни с детьми не устроят, голосов подавать не будут, да глядеть во все глаза во все стороны одновременно, и слушать во все уши. А мы по темноте выйдем к городу, чтоб к рассвету успеть. Дорога всем знакома — не собьемся. Сейчас готовимся да отдыхаем. Пусть вспомнят все, где у кого заступ может есть. Понадобится нам в сём скорбном деле.
XX
Вышли мы в путь, на мой взгляд, уже после часа ночи. Было нас двадцать три человека. Женщин, как и решили на совете, с собой не взяли. Но с нами пошли четыре старика, уцелевшие после устроенной погаными резни. Они заявили, что в тягость нам не будут, а помочь смогут. Михаил согласился. По моему времени они не такие уж и старики были — где-то чуть за шестьдесят каждому. Ну, может ближе к семидесяти.
Шли ходко, но осторожно. Дорогу, и, правда, все знали хорошо. Замедлились мы незадолго до выхода из леса. Михаил послал вперёд двух мастеров скрадывать зверя. Один вернулся через минут, может, пятнадцать-двадцать. Сообщил, что впереди тихо, видать, нет никого. И вот мы вышли из-под защиты деревьев на луг. Первые рассветные лучи слегка разогнали тьму, и в этом сером полумраке мы, хоть и не сразу, но разыскали место последней нашей схватки с врагом, когда прикрывали на опушке уходящих в лес последних горожан. Справа, скорее угадываемый, чем видимый, высился конус кургана, насыпанного над могилой степняков.