Она подняла глаза — Кто-то был с той стороны стекла. Он смотрел на нее спокойно и ровно, очень пристально, словно пытался вспомнить, не знакомы ли они, и не мог найти ответа. На мгновение ей даже показалось, что она его знает, знает Кого-то, очень похожего на него — настолько настойчивым был его взгляд.
Но он опустил глаза, посмотрел на часы — нет, Они определенно не знакомы. Она падала, падала назад, в свои мысли, словно в сахарную вату, и взгляд ее стал чужим и далеким.
Напольные часы объявили девять. Она вспорхнула с места, как испуганная птица, перьями уронив на стол пару банкнот, проглотила набегу остаток еле теплого латте, махнула «Пока» официантам и вылетела в чуть только открытую дверь, столкнувшись с Кем-то на входе.
Она встретилась с Кем-то взглядом, но тут же отвела глаза, и уже через пару секунд между ними выросла стена, белая, снежная.
***
Проснулся я рано, хотя «проснулся» не совсем правильное слово, совсем не правильное, я ведь так и не уснул той ночью. Но встал я рано, сил больше не было оставаться в постели, крутиться, ворочаться, смотреть в потолок.
Бродить по квартире, как медведь-шатун я тоже не мог. Надо бы завтракать, но от кухни воротит. Везде душно, во всем тесно, а за окном снег — белый-белый, чистый. Решил прогуляться до офиса. Благо, не далеко.
Ветер был мягким, если бы еще и теплым, так вообще хорошо, но все-таки зима на носу, как-никак. Он крутил снег по земле, красиво.
Вспомнилось детство и санки, и мокрые насквозь варежки, и снежок за воротом, и было хорошо идти не спеша, не столько по улице, сколько по собственным воспоминаниям, полным солнца и запаха карамели.
Карамель?
Я стоял перед вчерашней кафешкой, прямо под вывеской «Карамель», прямо перед огромным стеклом, а за стеклом была Она. В воздухе плыл запах шоколада. Она смотрела на меня, но я знал, что ее там, конечно, нет.
Как знакомо было ее лицо! Черные волосы обрамляли тонкие правильные черты… — картинка, картина.
Я выхватил ее образ из антуража маленькой кондитерской, мысленно завязал ей глаза… Серая пустынная улица, дождь, Ливень.
Это была Она. Определенно. Только намного ближе, намного реальнее, и казалось, что она была действительно там, за стеклом, моя Ливень. Казалось, что у нее есть имя, что ее можно коснуться, что она Есть, но я знал, что Ее нет — иллюзия. Она — сплошная иллюзия.
Она подняла голову, посмотрела на меня, очень внимательно, и я засомневался: а не брежу, не заигрался ли я? Вот же она, та самая, невозможная, совершенная. Захотелось протянуть руку сквозь стекло, коснуться, удостовериться, что рука наткнется на что-то твердое, а не пройдет сквозь нее.