— Верочка, милая, я знаю это, ты знаешь это, но он-то не знает! Ему вдруг показалось, что мы можем быть отличной парой.
— Ну, так никто и не спорил — можете. Я тоже могу в окно без парашюта прыгнуть. А смысл? Я живу на первом этаже.
— Фу на тебя, Вера. Просто у Димы все иначе. Он живет в каком-то другом мире, верит во что-то совершенно дикое, но то, во что он верит…
— Становится реальностью?
— Как минимум, для него.
— Чертов волшебник.
И никто из них не улыбался.
***
Моя любимая женщина спала в моей постели рядом со мной на соседней подушке. Спала тревожным, неспокойным сном, вздрагивая ежеминутно, вскрикивая во сне. Я гладил ее волосы, целовал лицо и руки, и время от времени она успокаивалась, но ненадолго.
Я смотрел на нее и думал, как странно все обернулось, какой необычной стала наша встреча. Я думал о Ливень. О том, действительно ли, что девушка, чей хрупкий сон я сейчас берегу, гуляла на рассвете под моими окнами? Я никогда ее не спрашивал. А впрочем, ерунда, конечно. Моя Ливень была знаком, была посланием Вселенной, хотя нет, не так: Моя Ливень спит рядом со мной. Она снова всхлипывала под грудой пуховых одеял — ей все время казалось, что у меня дома ужасно холодно.
Я думал о ней, о нас, и в моих мыслях, граничащих со сновидениями, я был стражем у ее дверей. Старинный замок туманного горизонта снова стоял перед моим взором: пустой и безмолвный, и лишь в одном-единственном окне горел свет, пробиваясь тонким лучом через щелку в плотно задернутых гардинах.
Что я делал там, перед ее дверью, в полном одиночестве под грозным небом, готовым вот-вот разразиться громом и молнией на мою голову? И я вошел внутрь. Я шел по темным гулким коридорам, лестницам и переходам изломанным и запутанным, как лабиринт Минотавра, и я искал Ее. И не мог найти. Иногда мне казалось, что я уже близко: я слышал чей-то голос — то ли плач, то ли смех, я кричал: «Кто здесь?!» — нет ответа, тишина. И я снова иду, тихо, крадучись — зачем? Тени мелькают по стенам — я иду быстрее, я бегу, и звук моих шагов разливается вокруг, отражаясь от потолков, как раскаты грома, а может, это они и были. Я слепну от яркого света — вот она, сидит перед камином, как много месяцев назад. Как много месяцев я искал ее? Мне, как воздух, нужны ее глаза, и я зову ее: «Ливень!».
— Тссс, все хорошо, — Ольга гладит меня по плечу, — это просто сон, просто ночной кошмар.
— Просто сон, — повторяю я, просто сон.
***
Поздняя весна не радовала. Туманы широкими вязкими реками разлеглись по улицам, глотая прохожих, приглушая звуки. Из окон ее кабинета не было видно дом через дорогу: пару метров — и глухая белая занавесь. Кто-то в кабинете что-то ей говорил, звонил телефон, сначала рабочий, потом мобильный, она молчала. Ей казалось, что туман сквозь окна вливался с улицы в комнату, заполняя собой все пространство вокруг, оставляя ее в полном одиночестве. Ей казалось, что туман вливается прямо в нее, заполняя каждый уголок, каждую щелочку ее сознания. Мысли в ее голове становились медленными и неповоротливыми, мысли в ее голове становились незначительными и далекими.