Но это, конечно, только один аспект настоящего лидерства. Другой, противоположный – это способность принимать жесткие решения, когда их невозможно избежать: какой группой солдат пожертвовать на поле боя, какому пациенту позволить умереть, когда не хватает ресурсов, и т. д. Как говорит старый доктор из телесериала «Новый Амстердам», «Лидеры делают выбор, который не дает им спать по ночам. Если вы хорошо спите, значит, вы не один из них». Парадоксально, но эксцесс, который не ухватить механизмами электорального политического представительства, может найти адекватное выражение только в лидере или руководящем органе, который способен навязать долгосрочный социально-экономический проект и не ограничен узким периодом между двумя выборами… Напоминает всеобщую милитаризацию? Да, грядущий коммунизм будет военным коммунизмом, или его не будет вовсе[34].
Вот как мы должны размышлять о наследии Коммуны сегодня: вместо того, чтобы погружаться в ностальгические воспоминания, мы должны сосредоточиться на том, как представить себе народную мобилизацию сегодня, в условиях рассредоточенного рабочего класса, имеющего множество противоречивых интересов. Как прекрасно понимал Гегель, Лидер (или руководящий коллективный орган) отражает не какое-то существенное содержание, которое ему предшествует, а именно «истинную волю народа». Настоящий Лидер буквально создает Народ как единого политического агента из сложного беспорядка противоречивых тенденций. Когда летом 1953 года в восточном Берлине вспыхнули протесты рабочих, Брехт написал короткое стихотворение «Решение»:
После восстания 17июня Секретарь Правления Союза Писателей поручил Распространить на Аллее Сталина листовки, В которых отмечалось, что народ Утратил доверие правительства И может вернуть его, лишь удвоив усилия. Hе проще ли было бы правительству Распустить народ И выбрать другой?
Это стихотворение обычно читается как саркастическое осуждение высокомерия партии, но что, если отнестись к нему как к реалистическому описанию всякого по-настоящему радикального освободительного процесса, в котором руководство буквально пересоздает народ, «избирает» другой народ в качестве дисциплинированной политической силы? Мы должны отказаться от мечты или надежды на то, что в какой-то момент феминистки, антирасисты, ЛГБТ+, меньшинства, трудящиеся, борцы за свободу выражения, противники языка вражды, борцы за свободу информации и т. д. объединятся в одно большое Движение, в котором транс-феминистки встанут рядом с мусульманками, а студенты, недовольные ограничением их интеллектуальной свободы, будут протестовать вместе с рабочими, едва выживающими на свою зарплату. В этой же связи Ален Бадью пожаловался, что во время протестов «Захвати Уолл-стрит» и в 2011 году в Турции и Египте протестующие в основном были выходцами из образованного среднего класса и не мобилизовали молчаливый рабочий класс. По поводу участников «Захвати Уолл-стрит» и желтых жилетов во Франции он идет еще дальше и утверждает, что рабочий класс в развитом западном мире уже является частью «рабочей аристократии» по Ленину, которая склонна к расизму, коррумпирована правящим классом и лишена какого-либо освободительного потенциала, поэтому более не является союзником. О знаменитой сцене 1968 года, когда студенты отправились на завод Renault, чтобы встретиться там с рабочими, уже не приходится мечтать; мы должны, скорее, попытаться установить связь между безработными, неуверенными в своем будущем интеллектуалами, недовольными студентами и иммигрантами… За этими усилиями скрывается отчаянный поиск сегодняшней инкарнации настоящего освободительного агента, который заменит рабочий класс Маркса. Бадью делает ставку на «кочевых пролетариев».