, в соответствии с чем политика организована в виде партий, конкурирующих посредством выборов за контроль над государственным законодательным и исполнительным аппаратом. Всегда следует помнить, что этот фрейм никогда не бывает нейтральным – он дает преимущество тем или иным ценностям и практикам.
Эта не-нейтральность становится ощутимой в моменты кризиса или безразличия, когда мы сталкиваемся с неспособностью демократической системы эффективно регистрировать желания и мысли людей. Об этой неспособности свидетельствуют такие аномальные явления, как выборы в Великобритании 2005 года, где, несмотря на растущую непопулярность Тони Блэра (его регулярно признавали самым непопулярным человеком в Великобритании), это недовольство так и не смогло найти политически эффективного выражения. Что-то здесь явно было не так, и дело не в том, что люди «не знали, чего они хотят», а скорее в том, что циничное смирение помешало им воплотить свои желания в жизнь, и это породило странный разрыв между тем, что они думали, и тем, как они действовали (голосовали).
Примерно год назад похожий разрыв во Франции привел к более суровым последствиям – протестам gilets jaunes (желтых жилетов), ясно обозначившим тот опыт, который было невозможно перевести или перенести в термины политики институционального представительства, и поэтому в тот момент, когда Макрон призвал их представителей к диалогу и попросил их сформулировать свои жалобы в виде четкой политической программы, их специфический опыт испарился. Разве не то же самое произошло с Podemos в Испании? Согласившись играть в партийную политику и войти в правительство, они стали почти неотличимы от социалистической партии – и это еще один признак того, что представительная демократия работает не в полной мере.
Короче говоря, кризис либеральной демократии длится уже более десяти лет; пандемия Covid-19 просто обострила его. Основные предпосылки функционирующей демократии сегодня все больше и больше подрываются. Идея о доверии, на которое опирается демократия, лучше всего выражена в знаменитых словах Линкольна: «Можно все время дурачить некоторых, можно некоторое время дурачить всех, но нельзя все время дурачить всех». Давайте придадим этому высказыванию более пессимистичный оттенок: лишь в редкие исключительные моменты большинство людей живут в истине; основную часть времени они живут в не-истине, когда только меньшинство осознает истину. Решения, конечно, не найти в некой более «истинной» демократии, более инклюзивной для всех меньшинств; саму структуру либеральной демократии придется оставить в прошлом, а именно этого либералы боятся больше всего. Решение также не сводится к тому, чтобы самоорганизованное и мобилизованное гражданское общество (например, Podemos или «желтые жилеты») каким-то образом непосредственно захватило власть и заменило государство. Прямое правление масс – иллюзия; как правило, оно должно поддерживаться сильным государственным аппаратом. Путь к истинным переменам открывается только тогда, когда мы теряем надежду на перемены в рамках системы. Если это кажется слишком «радикальным», вспомните, что сегодня наш капитализм и так уже меняется, хотя и в противоположном смысле.