– Всем ты нужен. У нас такая поговорка в фарси есть: «Твое место пустовало». Мы так говорим, когда кого-то не хватало.
Я фыркнул.
– Раньше твое место пустовало. Но это твоя семья. Ты ее часть.
Я вытер глаза ладонями.
Приятно было об этом думать. Даже при том что я ему не верил.
– Спасибо, Сухраб.
Когда мой организм наконец перестал выделять гормоны стресса, я сказал:
– Не говори Бабу. И моему отцу.
– О чем?
– Что я… ну…
– А. – Сухраб укусил обратную сторону щеки. – Ты не разговариваешь со своим папой?
– По-настоящему – нет.
– Почему?
– М-м.
Как было объяснить огромную пропасть между Стивеном Келлнером, Тевтонским Сверхчеловеком, и мной, Чайным Даше?
Я вздохнул и ткнулся в бок Сухрабу. Когда я успокоился, мы подвинулись ближе друг к другу.
– Просто… Что бы я ни делал, он мной недоволен. Моей стрижкой. Тем, как я ем. Моим школьным рюкзаком. Моей работой. Всем. Он во мне постоянно разочарован. Всегда пытается меня поменять. Заставить меня делать все так, как он сам бы сделал. Заставить меня поступать так, как поступил бы он.
– Дариуш…
– Знаешь, что он мне сказал? Он сказал, что ко мне не цеплялись бы так сильно, если бы я вел себя нормально. Что это вообще значит?
– Не знаю. – Сухраб легко толкнул меня. – А к тебе цепляются? В школе?
– Да. Меня дразнят. И сильно.
– Мне жаль.
– Меня бы это не так расстраивало, если бы папа просто сказал, что они не правы. Что они обо мне ошибочного мнения. Что нехорошо поступать так, как поступают они. Но он ведет себя так, будто это моя вина. Как будто если бы я превратился в Бездушного Приверженца Господствующих Взглядов, они бы оставили меня в покое. И дело не только в том, что происходит в школе, а вообще во всем. Любое мое настроение. Как будто отец уверен, что я…
– Что?
Я сглотнул.
– Дариуш?
– В общем. У меня депрессия. В смысле клиническая депрессия.
– Случилось что-то плохое? И ты поэтому так грустишь?
Спрашивая об этом, некоторые люди меня как бы осуждают, но не Сухраб.
Он спросил так, будто я пазл, который ему нравится собирать.
Даже если детали ему совсем непонятны.
– Нет. Просто я болен. Мой мозг вырабатывает неправильные вещества. – Мои уши покраснели. – Со мной ничего по-настоящему плохого в жизни не случалось.
Как ужасно я себя почувствовал, произнеся это вслух.
Доктор Хоуэлл (да и папа тоже) всегда говорит, что мне нечего стыдиться. Но это так сложно.
– Как давно у тебя эта болезнь?
– Не знаю. Давно, – сказал я. – Это болезнь генетическая. Отец тоже ей страдает.
– Но ты с ним об этом не разговариваешь? Когда тебе грустно, как сейчас?
– Нет.
Сухраб закусил нижнюю губу.