Вдруг до меня дошел смысл ее слов. Я обернулась. Соседка лежала на боку. Одна её щека несимметрично отвисала на край подушки. Рот был приоткрыт, и в его просвете блестел желтый металлический зуб.
Я легла на живот и по немытому еще со вчерашнего дня полу поползла к её кровати. Она вдруг залепетала:
– Ты чего это? Чего ты?
Я до сих пор помню редкие рыжеватые волосы, испуганные поросячьи глазки с короткими ресничками и свои руки, вцепившиеся в жирную липкую шею.
На счастье этой женщины в палату заглянула процедурная сестра.
– Захарова, укол тебе на дорожку!
Соседка уже хрипела, задыхаясь.
– Эй, девушки! Что тут у вас происходит? – Сестричка кинулась за лечащим врачом.
– Захарову в перевязочную! – скомандовал медсестре прибежавший лечащий врач. Они с сестрой тащили меня из палаты в коридор прямо по полу.
– Идиотка! Убийца! – Неслось нам вслед. – Вызовите милицию!
Врач вернулся из коридора, пощупал соседке пульс, потрогал шею.
– Выпишу сейчас всех к чертям за нарушение больничного режима! Еще только слово! Устроили тут!
Это был чуть не единственный раз в моей жизни, когда кто- то, кроме родителей, вдруг принял мою сторону. В перевязочной врач ощупывал мою ногу и тоже ругался, но всё- таки в его голосе я не чувствовала злости. Этим он тоже запомнился.
– Дура, с ума сошла? О ноге- то совсем не думаешь? Только всё о любви? Отвечай, здесь больно? А здесь? Или здесь?
Я лежала на спине, обхватив мокрое лицо руками и думала не о ноге. Неужели правда, что моя мама выгнала моего друга? Я ждала его, но не могла поверить, что он приходил, а я об этом узнала только сейчас.
– Дай ей валерьянки – сказал доктор сестре.
– Валерианы нет.
– Тогда пустырника. Хоть чёрта дай, только чтоб успокоилась! А то ещё повесится у нас в туалете.
Я отодвинула руки от лица.
– Я не повешусь. Только скажите, он… умер?
Врач уставился на меня.
– С чего ты взяла?
Если б я тогда могла объяснить. Теперь я понимаю, что НЕ присутствие и смерть для любящего – синонимы.
Доктор, весь красный под высоким медицинским колпаком, снова подошел ко мне и заорал:
– Дура ты, набитая! Дома он! С женой и ребёнком. Дома. – Он вытащил из кармана пачку сигарет и сунул сигарету в рот. Зажигалка чиркала и не зажигалась. Медсестра поднесла ему свою.
– Уматывай, Захарова. – Выдохнул врач, отгоняя от лица дым. – Надоели вы мне все.
Я слезла со стола в перевязочной. Сестра, подавая костыли, смотрела на меня с большим любопытством. Интересно, простил ли мне врач, что я даже не сказала спасибо?
«Наш полет продолжается на высоте восемь тысяч метров. Температура за бортом минус 55 градусов».