Мы были очень загружены — восемь часов в карауле и два часа патрульной службы — всего десять часов и в ночное время, ну и круглосуточная казарменная служба — и все это не снимая одежды. По первому же оклику каждый из нас должен был готов ответить: «Я!». Каждый день кто-нибудь из гвардейцев на сутки заступал в дежурство по казарме. Ну, и наконец, в те дни состоялись грандиозные полевые учения, во время которых мы целый день провели на равнине Саблон и в Тюильри.
Император заказал большое количество пушек, повозок и зарядных ящиков, он велел открыть их, чтобы убедиться, что ничего не забыто. Он сам встал на колесо, чтобы удостовериться, что все на месте, особенно сундук с лекарствами, лопаты и кирки. Он был очень строг. Мсье Ларрей отвечал за медицинский сундук, а инженеры — за лопаты и кирки, и Император весьма сурово наказал бы их, если бы чего-нибудь недоставало. Он был и самым добрым и самым жестоким человеком одновременно, все мы очень боялись, но в то же время и обожали его.
Нам было приказано изучить состояние нашего белья и обуви, а также подготовить для новой кампании наше оружие. Император устроил нам смотр, и приказал нам быть полностью готовыми к выступлению, которое могло начаться в любой момент. Наши офицеры сказали нам, что нам предстоит отправиться на встречу, в которой будут участвовать прусский король и русский Император. Но у прусской границы, нам зачитали приказ, в котором сообщалось, что мы объявили войну Пруссии и России.
В первых числах сентября 1806 года мы отправились в Вюрцбург — Император уже ждал нас там. Это очень красивый город, его крепость великолепна. Принцы восторженно встретили Наполеона. Оттуда ускоренным маршем войска были направлены в Йену, в город мы вошли 13-го октября, в десять часов вечера. Мы прошли по городу в полной темноте — ни в одном окне не горел свет, жители покинули его. Полная тишина. Выйдя через противоположные ворота, мы очутились у подножия крутой горы. Нам необходимо было взойти на нее и немедленно побатальонно построиться на ее плоской вершине. Мы ощупью были вынуждены перемещаться у самого края пропасти — мы даже друг друга не видели. И при этом нужно было делать это тихо, поскольку враг находился совсем недалеко от нас. Мы построились в каре, а Император занял место в его центре. Затем к подножию этой ужасной горы подошла наша артиллерия, но она не могла идти дальше — проход был слишком узок, его надо было расширить и убрать множество разбросанных повсюду камней. Император лично руководил инженерами, он не ушел, пока дорога не была закончена, и в полной тишине перед нами прошла первая, ведомая двенадцатью лошадьми, пушка.