– Не лучшее занятие в выходные дни, – усмехается мой совсем молоденький собеседник, сам явно только что окончивший резидентуру.
– Не лучшее. Но мне нужно было получить место.
– Трудно вам будет, в вашем возрасте, начинать все с нуля.
– Я знаю. Но я уже представляю себе, что меня ждет, и это мне нравится. Уверена, что у меня получится.
– Что же, хорошо…
Нас кормят ланчем и отпускают. Иду договариваться к Чизхолму – заведующему эндокринологией. Он член комитета по резидентуре, тоже проводил собеседование, но мне не достался. На стене его кабинета красуются «законы Чизхолма». Если вам кажется, что все идет хорошо, значит, вы чего-то не заметили.
– Доктор Чизхолм, я иностранка. Вы знаете, наверное, лучше меня, как трудно таким, как я, попасть в резидентуру. У меня сегодня было собеседование, но это не гарантия, я должна что-то искать для себя. Мне хотелось бы параллельно с эндокринологией заниматься гериатрией. Если бы вы проявили понимание и разрешили мне приходить только на поликлинические приемы, я была бы очень признательна.
Никаких возражений. Меня удивляет, что он не ставит вопроса ни о каком официальном утверждении. Но, в конце концов, раз его это не интересует, то меня тем более. Единственное, о чем прошу его – продлить срок действия моей нагрудной бирки. Скидка в кафе – важная вещь.
Он подводит меня к секретарше, объясняет, что надо. Бумага отпечатана. Иду с ней в отдел безопасности. Уже там разбираюсь: мне просят разрешить льготную парковку в больничном гараже.
– Ничего, – смеются в отделе безопасности, – мы можем и это использовать.
На бирке проставляют новый срок – до конца марта.
Пейджер пищит в кармане. Анджи хочет попрощаться. Немцы уезжают.
– Я показывала твои бумаги одной нашей преподавательнице. Там в твоем резюме написано, что ты уже десять лет штатный врач клинической больницы скорой помощи.
– Да.
– Ты сейчас представляешь себе американскую реальность. Как называется, по здешним понятиям, та должность, которую ты занимаешь в России?
– Старший врач.
– Вот именно! А здесь штатный врач – это интерн. Что они о тебе думают, когда читают, что ты десять лет не можешь сдвинуться с должности интерна? Дальше. Ты указываешь, что имеешь научную степень. Публикации есть?
– Конечно. Они все перечислены дальше, в анкете.
– Все, что работает на тебя, должно быть на самой первой странице. Вторую могут и не прочитать. Ты так принизила себя…
И никто до сих пор мне об этом не сказал! Как нью-йоркские доктора не сказали, что первый абзац рекомендательного письма должен объяснять, откуда рекомендующий меня знает.