Криве-кривейто не стал спорить. Он махнул рукой, и снова раздалось дикое, нестройное пение лингусонов и тиллусонов. Девушки-вайделотки подхватили княжну под руки и повели на верх костра.
Скирмунда совершенно спокойно начала взбираться на громадный костёр. Сопровождавшие её вайделотки выли и голосили самыми раздирающими душу голосами. Похоронные жрецы под мерные удары в металлические кружки и бубны затянули гимн смерти. Толпа, всё более и более опьяняемая диким зрелищем, неистовствовала.
Наконец, княжна дошла до последней площадки костра, на которой, привязанный цепями, висел на столбе сам комтур, её злейший враг, злодей, погубивший её. Проходя мимо него, она вздрогнула. Кровь бросилась ей в лицо. Ей готовился новый позор, она должна была умереть лицом к лицу с негодяем, надругавшимся над нею. Она вздрогнула от негодования и отвернулась.
— Заклинаю вас именем Прауримы, закройте мне лицо покрывалом, — простонала она, — вид этого злодея мне невыносим.
Две вайделотки тотчас исполнили её желание. Она теперь могла только слышать стоны своего мучителя-злодея, но не видеть его лица.
Наконец, она была возведена на второй, меньший костёр, и тонкая железная цепь, охватив её стан, прикрепила её к столбу.
— Скорей, скорей кончайте! — шептала княжна, — не длите мучений!
Настала роковая минута, сам криве-кривейто, раздав всем криве, князю Вингале и главнейшим начальникам жмудинским смоляные факелы, зажёг их о принесённый в горшке священный огонь. При помощи своих помощников взобрался он на вершину первого костра и пошёл дрожащими шагами к костру, на котором стояла привязанная княжна.
— Огонь очищает всё! — громко воскликнул он, — огнём очистится всякая скверна! Пылай, священный огонь, во славу громовержца Перкунаса! — с этими словами он хотел воткнуть факел в обвитый соломой костёр, но рука его с факелом в руке так и замерла в этом движении.
— Остановись! Остановись! — послышался сзади толпы, окружавшей костёр, повелительный, знакомый всем жмудинам голос обожаемого народом князя Витовта, и, словно буря, пригибающая прибрежный камыш, разрезая толпу, к подножью костра примчался сам великий князь Витовт Кейстутович в сопровождении князя Давида и многочисленной свиты.
— Остановись! Прекратить казнь! — повелительно крикнул он криве-кривейто, — или я тебя самого сожгу на костре. Сейчас освободить мою племянницу, княжну Скирмунду! Я знаю всё, она ни в чём не виновна! Цепи долой! — ещё громче крикнул он, и старый жрец Перкунаса не смел ослушаться. Он быстро подошёл к несчастной княжне и дрожащими руками расстегнул связывающую её цепь.