- Вы ждете ребенка! - удивленно воскликнул он. - Вы уверены? - Верран кивнула. - И какой же срок?
- Мне кажется, шесть недель.
Грижни был не из тех, кто выдает собственные чувства, однако сейчас он широко улыбнулся, и глаза его радостно вспыхнули. Просто удивительно, насколько молодым человеком показался он ей в эту минуту.
- Я благодарю вас, мадам. Я чрезвычайно рад.
- Вы действительно рады, милорд?
- Я... - Он запнулся, подыскивая подходящее слово. - Я счастлив.
Глаза Верран все еще были влажны от слез. Грижни притянул ее к себе и поцеловал, как ей того и хотелось. И речи о том, чтобы отослать ее, больше не было.
Глава 8
Осенью в Лайти-Юм пришли новые тревоги, и герцогу Повону начало казаться, будто его сглазили. Сперва разыгралась эта историях кораблями Кру Беффела. Три торговых судна, принадлежавшие ему, разбились в бурю о скалы у побережья Стрелл, и дорогой груз безвозвратно пропал. Разумеется, это было делом рук Фал-Грижни. Такого никогда не случалось до тех пор, пока магистр не снял покровительства Избранных с морских путей торгового флота. Грижни, по сути дела, оказался убийцей. Однако вместо того, чтобы обвинить в своем несчастье чародея, который этого определенно заслуживал, Кру Беффел предпочел посчитать виновником трагедии самого герцога. И теперь устные жалобы и письменные петиции разоренного лорда сделали и без того грустную жизнь Повона просто невыносимой. И дело было не только в Беффеле. Примерно полдюжины представителей высшей знати принялись докучать великому князю, выражая ему свое недовольство то тем, то этим, и за всем чувствовались козни проклятого Грижни.
Произошла серия краж со взломом во дворцах аристократии, чего не случилось бы, не сними Избранные свою защиту и с них. Отвратительные морские черви уже разбойничали на причале, многие столбы которого были уже подточены. И это тоже было результатом интриг и злоумышлений Грижни. Повон понял, какая это страшная вещь - вражда со злокозненным и могущественным магистром ордена Избранных. И какая жалость, что верховную власть в ордене не может получить человек, исполненный понимания и сочувствия, - такой, например, как Саксас Глесс-Валледж. Насколько утешительней пошла бы в этом случае жизнь! Саксас, конечно, понял бы необходимость поддерживать самые тесные дружеские отношения с келдхаром из Гард-Ламмиса. Правда, келдхар начал в последнее время предъявлять кое-какие претензии, что да, то да, но его остающаяся в силе добрая воля имела чрезвычайно важное значение для благополучия города-государства Ланти-Юм. Келдхар предложил новый щедрый заем в обмен на свободный и беспошлинный доступ на береговую полосу Уит, охраняемую лантийской крепостью, которая подобно орлу воссела на господствующем над побережьем утесе. Повон счел себя вынужденным пойти на эти условия, и Фал-Грижни со всеми своими Избранными тут же принялся оказывать противодействие. "Подобное - постоянное и последовательное противоборство граничит с государственной изменой", - подумал герцог. К тому же Саксас сообщил ему, что значительное число горожан, главным образом из простонародья, воспринимает Грижни как своего рода общественное проклятие. Союз патриотов - а все они без исключения оказались благонамеренными и здравомыслящими людьми - регулярно печатает и распространяет листовки, вменяющие в вину магистру всевозможные преступления, а в самых последних из этих листовок содержатся требования немедленно арестовать и казнить лорда Грижни. С какой радостью пошел бы герцог навстречу подобным пожеланиям подданных, да только дело обстояло далеко не просто. Увы, столь могущественного чародея изолировать было почти невозможно, потому что злоба его была безгранична, и нападение на него повлекло бы за собой массу осложнений пренеприятного свойства. Более того. Избранные были самолюбивы и спесивы, они, скорее всего, не смирились бы с устранением собственного предводителя. Их возможные действия могли оказаться опасными, и это особенно огорчало Повона. Почему жизнь чревата такими трудностями? Почему ему не дают жить в мире и править по справедливости, что и является его единственным желанием? Почему его подданные не относятся к нему с достаточной лояльностью, не поддерживают его, не благодарят, не славят и его самого, и осуществляемые им перемены? Почему не найдется ни одного честного человека, который вонзил бы нож Фал-Грижни в сердце ради общественного блага? И правда, почему?