В воскресенье все крестьяне потянулись на Додьгу. Близ устья Елового ключа забелели четыре палатки. Задымились костры. У ключа росли груды песков. Россыпь была небогатая, но для крестьян могла стать хорошим подспорьем в хозяйстве. Илья копал пески без устали, а жена мыла. За три дня работы она сняла больше всех со своей бутарки.
* * *
Возвратившись с прииска, Илья спал допоздна. Все ушли в поле, оставив молодых домовничать. Аксинья и раньше души не чаяла в невестке, а теперь, когда та привезла с речки золото, баба готова была чуть ли не молиться на нее. Она не гнала молодых на поле.
Когда Илюшка проснулся, пироги были испечены, печка вытоплена и обед готов. Дуняша подсела к мужу, обхватила его загорелую шею руками и стала рассказывать, как все завидуют ее добыче, - нынче много об этом пересудов. Дуне не столько сейчас хотелось золота, сколько ласки и разговоров с мужем.
- Тебе золото дается не то что людям. Тайга тебе своя.
От ее похвал Илья готов был хоть сейчас снова ехать на Еловый ключ.
- А на других речках крупное, говорят, попадает. Не то что у нас. Сказывают, как бобы. Везде, говорят, есть.
- Сегодня уж останься, - просила жена. - А маманя довольна!.. И тятя! Утром не велели подымать тебя. Завтра уж вместе поедем. И Татьяна с нами и Федька.
* * *
- Законное ли дело - мыть золото? - спрашивал Пахом.
- К чему такие разговоры! - восклицал Силин.
- Конечно, незаконное, - отвечал Кузнецов.
- Нашего добра не хватит заявки-то делать, - говорил Барабанов.
- Да кому какое дело, что я золото мою! - сердился Силин. - Вон у меня золото на огороде оказалось. Где я картошку посеял - полоса пошла вниз, к озеру, и тут как раз золото. Кто же это запретить мне может Мыть у себя на огороде? Что я, умом рехнулся - на своем огороде заявку делать!
- А эвон поп едет к нам, - заметил лодку дедушка Кондрат. - Чего-то учуял...
- Сам гребет, - молвил Барабанов.
- Его никто возить не соглашается. Он во все ключи, во все протоки лезет. Пусть сам старается! - воскликнул Силин.
Поп подъехал, вылез на берег, вытащил лодку. Он был в черной рясе из китайского шелка с буддийским рисунком и в болотных охотничьих сапогах. Тяжело ступая по мокрому песку, он поднялся на высокий берег, к избе Кузнецовых, где на крыльце сидели мужики. Священник благословил их. Егор повел его в избу.
- Где твое золото? - грубо спросил поп.
- Все прознал!.. - покачал головой дед.
Егору неприятно было признаваться в своем промысле, но он показал золото.
- Как же, батюшка, теперь нам быть? - с подобострастием заговорил Федор. - Видишь, он сомневается, что, дескать, преступаем мы закон, хищничаем...