На станции уже стоял наготове специальный состав, который доставил нас в Новосибирск.
От вокзала до училища выпускники демонстрировали блестящую строевую выучку. Одного запевалу сменял другой, еще более голосистый. Задорные молодые голоса всколыхнули затихавшие в летних сумерках улицы Новосибирска. На тротуарах толпились зеваки, в открытых окнах виднелись оживленные лица. Старики задумчиво улыбались, вероятно, вспоминали свою военную молодость, а молодежь, особенно девушки, приветливо махали лейтенантам. Слышались возгласы:
- Коля! Пушкарев! Привет и поздравления!
- Верстак! Не забудь попрощаться!
А лейтенанты лишь косили глазами и тверже печатали шаг.
Последняя ночь в казарме, которая заменяла нам родной дом, была необычно шумной. Мы вспоминали годы учебы, обсуждали назначения. Из полученных предписаний было известно, куда каждый из нас завтра уедет. Мне предстояло служить в Харьковском военном округе.
- Эх, и повезло же тебе, друже! - с завистью воскликнул плотный крепыш Вася Залерятский. - Ридну мою Украину побачишь!
Я заметил, что, волнуясь, Вася переходит на родной язык.
- Ты був там чи ни?
- Кроме Омска и Новосибирска, нигде не бывал.
- Хлопче, хлопче, - мечтательно закатив глаза, продолжал Залерятский, мешая русокие и украинские слова, - ты не знаешь, що це таке Украина!.. Это хаты, уси билые-билые як сниг, а кругом сады, сады... А у степу нет ни конца ни краю, як у моря... А поля пшеницы бескрайние, а кукуруза - выше тебя... Не-е-ет, нет найкраще земли, як на Украине милой.
Побывать на Украине было заманчиво, но возрастала напряженность на нашей дальневосточной границе, особенно после событий у озера Хасан и на реке Халхин-Гол; там сосредоточивалась мощная японская армия. Эти обстоятельства давали основание считать, что получившие назначение на Дальний Восток первыми примут боевое крещение. Прежде всего им, так мне казалось, предстоит скрестить оружие с самураями, отстаивая неприкосновенность наших границ. Поэтому я с особым почтением смотрел на будущих дальневосточников.
Один из моих товарищей, Андрей Мелкотуков, не соглашаясь, решительно утверждал, что воевать нам придется с немцами. Андрей не подкреплял свое убеждение ссылками на какие-либо источники или личную оценку международных отношений. Он придерживался в споре примерно того же метода, каким Остап Бендер опровергал заявления ученых ксендзов, доказывавших, что бог существует. Выслушав доводы тех, кто считал наиболее близкой войну с самураями, Мелкотуков безапелляционно заявлял:
- А я убежден: воевать будем с Германией!..