За свои двадцать шесть лет он не мог припомнить дня, момента, когда бы так ясно открывалось ему, зачем жил, зачем живет, зачем неизбежной старости боится сильнее смерти.
Тунаев и сейчас по большому счету не понимал жизни, но он почувствовал что-то такое, что успокаивало, освобождало, давало силы и Веру. Наверное, оттого, что по-настоящему поверил, что жизнь сегодня для него во второй раз должна начаться снова.
А девушки, поймав на себе его взгляд, притихли. Тунаев часто заморгал и смущенно отвернулся. Но в отражениях стекла подглядывал за их улыбками и перешептываниями.
На вокзальной площади к нему подошли два сержанта милиции. Один рыжий, с узенькими зелеными глазками на круглом, будто у якута, лице, скороговоркой представился и попросил пройти в отделение. Тунаев безмолвно подчинился, по дороге неприятно отмечая, что повели его не в привокзальный линейный пункт, а куда-то дальше, через соседнюю улицу.
Он робко попытался уговорить сержантов отпустить его, не позоря перед людьми.
Один худощавый с темным землистым лицом невозмутимо промолчал.
Рыжий улыбнулся, произнеся маловразумительное: "Сейчас придем... Ничего-ничего...".
Они пришли к старой трехэтажке. Если б у входа не стояли два синеполосых УАЗика с мигалками, вряд ли можно было предположить, что это милицейский отдел. За входной дверью с толстой решеткой их встретил охранник с укороченным автоматом на плече. Жуя резинку, он хмуро, исподлобья, посмотрел на Тунаева, затем, посторонясь, пропустил всех вперед к дежурной части, где за стеклом сидел лысый тучный лейтенант, поднявший трубку одного из нескольких телефонов. Обратив внимание на вошедших, он опустил ее, спросив с кавказским акцентом:
-- Еще один?..
-- Сейчас посмотрим, -- впервые заговорил напарник рыжего.
Они прошли по длинному коридору, по обе стороны которого стояло с десяток дверей, обитых черным дерматином. Тунаева завели в одну из дверей. В небольшой комнате, куда они попали, у письменного стола сидел средних лет офицер, читая книгу.
За все время, сколько Тунаева держали в кабинете, он от книги оторвался единожды, лишь когда рыжий заставил Тунаева вытащить все содержимое из его вещмешка на стол. Посмотрев отсутствующим взглядом, снова уткнулся в книгу.
Не увидев в ворохе тунаевской одежды ничего подозрительного, рыжий буркнул:
-- Карманы тоже покажи.
Тунаев вытащил из кармана горсть масляных тряпок, не выброшенных после чистки оружия, два костяных брелока, несколько автоматных патронов, завалявшихся в тряпках. Напарник рыжего ухмыльнулся, отошел к решетчатому окну, сел на подоконник, скрестив руки на груди.