Последняя гильза еще катилась по брошенной здесь кем-то в незапамятные времена пыльной расщепленной доске, а Канаш уже вернулся на свою огневую позицию. Вся драка заняла не более сорока секунд, но, в очередной раз посмотрев вниз, на площадь, Канаш не увидел своей жертвы. Машину Чека он тоже не увидел, и понял, что тот бросился в погоню.
- Молодец, сопляк, - сказал он вслух и вышел с чердака на лестницу, бросив винтовку прямо на труп лифтера, которому действительно суждено было попасть во все выпуски новостей, но отнюдь не в том качестве, о котором он мечтал.
***
Илларион Забродов миновал узкую арку, которая вела во двор его дома на Малой Грузинской, и сразу же увидел служебный автомобиль Мещерякова, припаркованный на том месте, где Илларион обычно ставил свой "лендровер". Черная "волга" сверкала, как дорогая игрушка. Водитель Мещерякова, здоровяк Миша, имевший почти кубическую фигуру и покладистый нрав, кряхтя от прилагаемых усилий, натирал мягкой тряпицей лобовое стекло. Увидев въехавший во двор "лендровер", он заулыбался, выпрямился и помахал рукой с зажатой в ней тряпкой.
- Привет, Миша, - сказал ему Илларион. - Ты прямо как морячка - стоишь на берегу и машешь платочком.
- Есть такое, - ответил Миша, протягивая для пожатия большую мягкую ладонь. - Дожидаемся вас, как китобоя из рейса.
- И давно дожидаетесь?
- Да уж никак не меньше часа. Товарищ полковник прямо позеленел весь...
- Поговори мне, поговори, - донесся из приоткрытого окна машины голос Мещерякова. - Я тебе устрою такую службу, что ты у меня посинеешь, как баклажан.
Миша поспешно встал по стойке "смирно", опустив руки по швам и стараясь не слишком заметно улыбаться. Он прекрасно знал, что Мещеряков стал строгим для вида, и что в случае чего Илларион не даст его в обиду раздражительному полковнику.
- Однажды в студеную зимнюю пору, - пробормотал Илларион.
- Что ты там бормочешь? - сердито спросил Мещеряков, высовываясь из окна.
- Уж больно ты грозен, как я погляжу, - сказал ему Илларион.
Он стоял перед сверкающей черной "волгой" полковника такой же, как всегда - худощавый, словно высушенный нездешним солнцем, чисто выбритый, насмешливый, одетый в камуфляжный комбинезон и линялое армейское кепи, с тощим рюкзаком у ноги, с дымящейся сигаретой, которую он держал по-солдатски, огоньком в ладонь, а за спиной у него, медленно остывая после стокилометровой гонки, тикал двигателем его потрепанный "лендровер", прошедший вместе с хозяином огонь и воду, чиненный-перечиненный, некрасивый, сто раз похороненный, но все равно живой и по-прежнему надежный. Не будь в левой руке Забродова вылинявшего брезентового чехла с удочками, можно было запросто забыть, какой сейчас год, и решить, что инструктор спецназа ГРУ капитан Забродов только что вернулся с очередного задания. Мещеряков даже ощутил, как по коже зябкой волной пробежали мурашки, словно вокруг была не Москва, а набитые стреляющим железом дикие горы. Чтобы разрушить иллюзию, он посмотрел по сторонам, бросил взгляд на часы, и вид собственной руки, вместо пятнистого х/б обтянутой тонкой шерстяной тканью делового костюма, из-под которого выглядывал белоснежный манжет сорочки, вернул его с небес на землю. Полковник распахнул дверцу и выбрался на сырой асфальт, сохраняя недовольное выражение лица и всем своим видом демонстрируя неодобрение.