Он тоже поднес стакан к губам. Ему нравилось внушать страх, и на грабежи он вышел не столько из-за скудной добычи, сколько для того, чтобы в полной мере ощутить это чувство.
На этот раз Братков не смог сдержаться, закашлялся, подавился — вино выплеснулось обратно. Против ожидания насмешек не последовало: собутыльник о чем-то задумался.
— Кому бы морду набить? — процедил Толстых. — Ваську Кривого подловить, что ли?
— Да ну его, Игорь, пойдем лучше на танцы сходим.
— Чего я там не видел! Идти — так на дело! Червонец сшибем — будет чем похмелиться. Или в штаны наложил? Небось понравилось в стороне стоять?
Толстых вытащил из-под стола грубо сработанный нож с тяжелой свинцовой рукояткой, которым когда-то кололи свиней. Длинный клинок покрывали раковины коррозии: выброшенный за ненадобностью, нож несколько лет ржавел в куче старого хлама и сгнил бы совсем, но Толстых, бесцельно перебирая с похмелья разнокалиберные железяки, нашел его и, отправляясь на очередную «прогулку», сунул за пояс.
— Смотри у меня, еще раз струсишь — писану по роже, будет отметина на всю жизнь!
— Он размахнулся и глубоко вогнал нож в крышку стола, так, что Братков едва успел отдернуть руку.
— Мне чего-то неохота на дело. Не боюсь я, но… Зачем ты их режешь?
— А тебе что, жалко, что ли? — издевательски скривил губы Толстых.
— Да незачем это… Парень тот так закричал, что у меня до сих пор мороз по коже… Интересно, вылечат его?
— Вылечат, ничего ему не сделается! И вообще, тебе что за дело?
— А то, что можно и «вышку» заработать…
— Дурак заработает! А меня еще взять надо. — Толстых перевернул табуретку, вскакивая, и с усилием выдернул нож. — А ну, попробуй подойди!
Он принялся так размахивать оружием, что, казалось, засвистел рассекаемый воздух.
— Ну что, не хочешь? И правильно — запорю!
Зрачки его расширились, волосы растрепались, по бледному до белизны лицу катились струи пота.
— Вот так! — Он бросил нож на стол и попытался выдавить из бутылки еще несколько капель. — Жалко, бухла нет! Ну ничего, по-другому развлечемся. Собирайся.
Знаешь, что я на сегодня придумал? Парня подколем, а девку оттащим на пустырь и позабавимся как следует!
Толстых скверно засмеялся и спрятал нож под пиджак.
— Никого не боюсь! Захочу — весь город буду в страхе держать!
Они проходили маршрут четвертый раз. За плотно закрытыми ставнями текла совсем другая жизнь — уют, чай с вареньем и очередная серия приключенческого боевика.
Иногда крики, выстрелы и звуки ударов вырывались сюда, на плохо освещенную тусклым светом редких фонарей пустынную улицу. Прохожих почти не было, машин тоже, только время от времени на средней скорости проезжал зеленый «Москвич», прикрывающий патрульные группы.