Так и было. Энтони знал, что так и будет. Его отец никогда не лгал.
Энтони любил свою мать. Проклятье, он бы, наверно, откусил свою собственную руку, если бы ей от этого стало лучше. Но, вырастая, все, что он делал, каждое свое достижение, каждая мечта и надежда - все это было лишь для его отца.
И затем, однажды, все изменилось. Как забавно, подумал он позже, как жизнь может мгновенно измениться, на предыдущей минуте было все, как обычно, а на следующей, просто…нет.
***
Это случилось, когда Энтони было восемнадцать, когда он был дома и готовился к своему первому году в Оксфорде. Он должен был принадлежать Колледжу Всех Душ, как и его отец до этого, и его жизнь была яркая и великолепная, так как любой восемнадцатилетний аристократ имел право полностью наслаждаться своей жизнью. Его родители все еще счастливо рождали детей, добавив Элоизу, Франческу, Грегори к семейству. И Энтони старался не закатывать глаза, пропуская перед собой в комнату мать - беременную восьмым ребенком! По мнению Энтони, было достаточно непристойно иметь детей в их возрасте, но он хранил свое мнение при себе.
Кто он такой, чтобы сомневаться в мудрости Эдмунда? Возможно, ему захочется иметь столько де детей, когда ему будет тридцать восемь.
Когда Энтони в тот день вернулся домой, был поздний вечер. Он вернулся из долгой и утомительной поездки с Бенедиктом, и как только толкнул дверь Бриджертон-хауса, наследственного дома семьи Бриджертонов, как увидел свою десятилетнюю сестру, сидящей на полу. Бенедикт все еще оставался в конюшнях, поскольку проиграл один глупый спор Энтони, и по его условиям ему предстояло протереть и почистить обеих лошадей. Энтони резко остановился, когда увидел Дафну. Достаточно странно было видеть сестру, сидящей на полу, посередине основного холла. Гораздо более странно было то, что Дафна плакала.
Дафна никогда прежде не плакала.
– Дафф, - сказал он нерешительно, слишком молодой, чтобы знать, что делать с плачущими особами женского пола, и задающийся вопросом, научится ли он когда-нибудь. - Что…
Но прежде, чем он успел закончить свой вопрос, Дафна подняла голову, и огромное горе в ее больших карих глазах, ударило в его сердце, как нож.
Он отступил назад, неожиданно поняв: что-то случилось, что-то ужасное.
– Он мертв, - прошептала Дафна, - Папа мертв.
На мгновение, Энтони был уверен, что ослышался.
Его отец не может умереть. Другие люди умирают молодыми. Как его дядя Хьюго. Но Хьюго был маленьким и слабым. Ну, по крайней мере, меньше и слабее Эдмунда.
– Ты не права, - сказал он Дафне, - Ты не можешь быть права.