— Я не возьму деньги за то, что случилось между нами. Вы слышите меня? Да я скорее умру от голода в работном доме, чем приму от вас деньги за это!
Она изо всех сил швырнула в него вазой.
— Проклятие, Эмма, успокойся!.. — Стоукс поймал вазу, но не сумел избежать ее содержимого. Вода и цветы выплеснулись ему в лицо. Он сморщился и тряхнул головой. — Я говорю о вознаграждении за твое расследование в библиотеке Миранды. То, что ты обнаружила, может оказаться очень полезным.
— Чушь! — Эмма подбоченилась. — Я вам не верю! Его лицо залила краска гнева.
— Я говорю тебе правду, ты, доводящая до бешенства, упрямая, пустоголовая девчонка!
Ни с того ни с сего разорался на нее, в замешательстве подумала Эмма. Она никогда не видела, чтобы Эдисон так выходил из себя.
— Вы клянетесь? — спросила она, не потрудившись даже скрыть свое недоверие.
— Порази меня гром, женщина! — Стоукс сердито смотрел на нее: влажные волосы облепили голову, в глазах пламенела ярость. — Если бы я попал на рынок любовниц, я бы выбрал себе женщину с менее сложным характером и гораздо большим опытом в искусстве страсти, чем у тебя.
Девушка была огорошена:
— Теперь вы оскорбляете меня, упрекая в недостатке опыта в подобных делах?
— Я просто хочу, чтобы ты раз и навсегда поняла одно: я не рассматриваю то, что произошло в карете, как деловое предприятие. — Брезгливым жестом Эдисон сбросил несколько прилипших к рукаву лепестков. — Упомянутое мной вознаграждение касается только того, что вы узнали о леди Эймс, или Фанни Клифтон, кто бы она ни была.
— Эдисон…
Он гневно взглянул на нее и рывком открыл дверь.
— Кстати, позвольте мне вам напомнить, что если вы еще раз подвергнете себя подобному риску, я никогда не напишу вам эту чертову рекомендацию.
— Эдисон, подожди!.. — Эмма подобрала юбки и бросилась к двери. — Возможно, я поторопилась со своими обвинениями.
Стоукс не удостоил ее ответа. Когда она подбежала к двери библиотеки, та захлопнулась у нее перед носом.
Эдисон постарался собраться с силами, как делал это каждый раз, когда вынужден был нанести визит своей бабке. Войти в дом, где она жила, — уже одно это страшило его, хотя он и не мог объяснить почему. На самом деле тот должен был бы вызывать у него приятные ощущения. Это было внушительное сооружение в классическом стиле, с пропорциональными комнатами. Но ему оно всегда казалось подавляющим и холодным. Стоукс уже давно называл его про себя крепостью Эксбриджей.
Он пересек гостиную и подошел к дивану, на котором сидела Виктория, леди Эксбридж, величественная, как королева. В такие моменты, думал Стоукс, можно по достоинству оценить хорошие манеры. Они были щитом и мечом в их жестокой схватке с Викторией.