— Отвечай прямо! Этот чертов дисбат существует?
— Да, — кивнул тот после некоторой паузы.
— Где он располагается? Здесь, в городе?
— Вроде того…
— Где именно? Мне нужен адрес!
— Пятьдесят на пятьдесят, — произнес Дарий многозначительно.
— Какие пятьдесят? Что ты мне голову морочишь!
— Я говорю, что твои шансы вернуться домой уменьшились ровно наполовину, — охотно объяснил Дарий.
— Можешь болтать все, что тебе заблагорассудится! Меня интересует адрес дисбата!
— Чего нет — того нет, — Дарий развел руками и стал похож на медведя, вознамерившегося передними лапами обнять врага. — Раньше присказка такая была: «Десять лет без права переписки». Слыхал? Вот это примерно та же ситуация.
— Хочешь сказать, что жизни моего сына что-то угрожает?
— Сам подумай. Что такое дисбат в наших условиях? Это, считай, те же самые штрафные батальоны, которые в атаку впереди всех ходили.
— Но ведь сейчас не война!
— Это тебе только кажется… Семьдесят на тридцать.
— Мои шансы, похоже, падают все ниже?
— Сам виноват. Я ведь тебя предупреждал заранее.
— Признайся, отправляясь сюда, ты уже знал о моем существовании?
— Настырная муха, говорят, хуже шершня.
— Тебе кто про меня стукнул? Комендант гауптвахты?
— Какая разница…
— Короче говоря, с настырной мухой решили расправиться?
— Никто ничего не решал. Не придавай слишком большого значения собственной особе. Мог бы уже спокойненько трястись в плацкарте и гонять чаи с проводницей.
— Повторяю! Не повидавшись с сыном, я никуда отсюда не уеду.
— Повидаться с ним ты можешь только в двух случаях. Если сам станешь таким, как он, что в твоих годах вряд ли возможно. Или если сумеешь вернуть его в прежнее состояние, а это не так-то просто. Пойми ты, он человек уже совсем другой породы.
— Что вы с ним сделали, гады?
— Ноль! Твои шансы испарились.
Синяков давно ожидал этого момента. Судя по некоторым характерным приметам, Дарий прежде подвизался в боксе, а с этой категорией драчунов в стойке лучше не связываться — зубы сразу проглотишь, а то и на нокаут нарвешься. Таких противников надо сразу переводить в партер, а уж там ломать или душить привычными борцовскими приемами.
Дарий еще как следует не замахнулся, а Синяков уже бросился ему в ноги.
И тут же получил встречный удар коленом, да еще какой! Правда, оба они при
этом упали, но в голове Синякова колокола уже звонили отходную, а трубы пели отбой.
Действуя чисто автоматически, он продолжал отбиваться, а иногда даже ловил врага на болевые приемы, из которых тот всякий раз благополучно выворачивался, но дело шло к тому, что Дарий вот-вот встанет на ноги и уж тогда оттянется на всю катушку, благо его тяжелые, подкованные железом ботинки очень тому способствовали.