Он осушил бокал, чтобы заглушить боль, ударившую в сердце, когда он мысленно произнес это имя. Что она делает сейчас? Готовится к свадьбе с Севарином? Или с Дю Биллем? Дю Вилль в Лондоне, он способен утешить ее, заставить смеяться и радоваться, забыть обо всем. Дю Билль больше подходит Уитни, решил Клейтон, задыхаясь от нестерпимой муки. Севарин слабый, никчемный человек, а Дю Билль умен, красив и богат. Кроме того, никто не сможет отрицать, что он — настоящий мужчина, сильный и мужественный. Клейтон всем сердцем надеялся, что Уитни выберет француза. Нет… половиной сердца. Другая половина разрывалась при мысли о том, что Уитни станет женой другого.
Он продолжал терзать себя, вспоминая, как она шепнула в тот вечер: «Я собиралась сказать, что выйду за вас замуж».
И он, жалкий ублюдок, высмеял ее! Злобно, намеренно холодно украл ее невинность. И когда все-таки нашел в себе мужество отстраниться, она обняла его и заплакала. О Иисусе, он фактически изнасиловал ее, а она рыдала у него на груди.
Клейтон с усилием заставил себя не думать о той ночи. Он предпочитал более утонченную пытку и поэтому изводил себя воспоминаниями о счастливых мгновениях вместе с Уитни: вот она беспечно усмехнулась ему на старте перед скачками, как раз за мгновение до выстрела пистолета. «Если согласитесь последовать за мной, охотно покажу вам дорогу».
Клейтон по-прежнему ясно видел ее в саду в вечер маскарада у Арманов. Каким весельем зажглись ее глаза, когда он сказал, что носит герцогский титул. «Вы не герцог! — рассмеялась Уитни. — У вас нет лорнета, вы не чихаете и не храпите, и сомневаюсь, чтобы вы страдали подагрой, хотя бы и в легкой форме. Боюсь, придется вам претендовать на другой титул, милорд».
Он вспомнил тот день, когда они стояли у беседки и она прижималась к нему и целовала с опьяняющей страстью. Господи, каким она могла быть теплым, нежным, любящим созданием… когда не становилась упрямой, мятежной и… самой чудесной в мире.
Клейтон закрыл глаза, проклиная себя за то, что вообще позволил Уитни покинуть Клеймор. Надо было потребовать, чтобы она вышла за него замуж, как только удастся найти священника. А в том случае, если Уитни начала бы сопротивляться, можно было без обиняков объяснить, что, поскольку он уже лишил ее девственности, ей ничего другого не остается. А потом… потом он сумел бы оправдаться и заслужить ее прощение.
Клейтон со стуком поставил бокал на столик и, не обращая внимания на гостей, направился к выходу. Нет, он ничем не мог исправить омерзительное преступление, совершенное в ту страшную ночь. Ничем!