— Не буду, — успокоил я его. — Но мне бы хотелось задеть один вопрос, просто из любопытства.
— Так и быть, спрашивай.
— Хастингс намекнул, что Эдит, мать Аэлы, не сопротивлялась тебе особенно сильно и не кричала особенно громко, когда ты тащил ее в свой шатер.
— Она была женщина изнеженная, из тех, которые падают в обморок, уколов себе палец. Она дергалась всю ночь, но не для того, чтобы бежать. Она в самом деле кричала, но не для того, чтобы позвать на помощь. Наверное, она хотела лишить меня сил, чтобы ее муж мог убить меня, но ей это не удалось.
— Теперь я понял. Если Аэла подозревает это, он ненавидит тебя так сильно, как мне и требуется.
— Когда поживешь с мое, ты поймешь, что именно поэтому его ненависть еще сильнее. Вот собственно и все.
— Как ты думаешь, что я собираюсь сделать?
— Это понятно и ребенку. Ты хочешь продать меня Аэле.
Глава восьмая
ВОЛШЕБНОЕ КУПАНИЕ
В своей расточительности природа похожа на пьяного моряка. Она может наполнить ветром десятки тысяч парусов, а завтра у нее не окажется в запасе и слабого дуновения. Вечерело. Мы продолжали плыть под парусом, чтобы пройти как можно больше. Я был уверен, что ветер скоро переменится, и не мог полагаться на лунный свет, чтобы не налететь на мели и рифы.
Ночью ветер не стих. И мы рисковали, плывя в темноте, стараясь как можно дальше оказаться от флота Рагнара. Никто из его викингов не выжил, чтобы рассказать о гибели «Большого Змея». Но иногда боги делятся друг с другом новостями, и имеющий дар может услышать. Ветер стих на рассвете, оставив нас восточнее островов перед Гаверским заливом. Рагнар замечательно выспался; пока мы по очереди несли вахту, он храпел, как боров. Если веревки и причиняли ему неудобства, он был слишком горд, чтобы сказать об этом.
Берег был изрезан мысами и бухтами, в которых мы могли бы спрятаться. Вокруг не было видно никаких судов. Единственным признаком жизни были тонкие струйки дыма кое-где на берегу. Вдалеке над цепью холмов поднялось огромное черное облако, словно горел город.
Рагнар произнес несколько слов на чужом языке. Я спросил его, что это значит.
— Узнай у уэльской принцессы, — предложил он, довольный, как ребенок.
Заинтригованный, я вопросительно посмотрел на Моргану.
— A furore Normannorum libera nos, — ответила Моргана.
— Ты разве не знал, что я говорю по-латински, Оге? — спросил Рагнар.
— Что это значит, Моргана?
Но я уже догадался и сам. Моргана сложила руки, опустила глаза и тихо сказала:
— От ярости норманнов спаси нас.
Уверенный в нашей безопасности, я плыл вдоль берега, пока не увидел источник тонких струек дыма. Они поднимались от начисто сожженной половины порта. В другой, уцелевшей, половине стояли несколько зданий, которые, очевидно, принадлежали купцам.