— Да.
— Когда я увидел тебя полумертвой, я спросил, что ты видишь. Ты сказала, что я проклят, и ты видишь дракона, который пожрет меня. Если тогда ты видела, что Аэла мой брат, твои глаза больше не увидят света.
— Они и так не видят света, мой родной, из-за твоей проклятой судьбы. Мне кажется, что ты убил своего отца и двух братьев, потому что такова была твоя Судьба. А Судьбе никто не может противиться.
— Мать моя Энит, ты ничего не говорила, когда Аэла хотел убить меня и отрубил мне руку. Ты знала тогда, что я твой сын?
— Нет, но мое сердце чуяло беду.
— Ты узнала это сегодня, когда лгала перед своим Богом, чтобы защитить меня от мести Хастингса. Где доказательство?
— Я говорила с Морганой и заставила рассказать о твоем обереге.
— Ты бы открылась Хастингсу, чтобы попытаться спасти меня?
— Я не понимаю норманнов, но думаю, он вряд ли пощадил тебя, какое бы ужасное наказание его ни ждало. Так что у меня было другое средство.
— Какое?
— Убить его кинжалом.
— Но я убил Аэлу, твоего сына.
— Ты мой любимый сын.
— Ты продала его в рабство, — горько сказала Моргана. — Если бы он вырос при дворе, он стал бы христианином, англичанином.
— Придержи свой язык, — перебил я, — христианское молоко все равно сделало бы из меня Оге Дана.
— Я отвечу тебе, Моргана, — величественно сказала Энит. — Я сразу поняла, что этот сын будет великим — по его крику, по тому, как он сосал молоко. Нет, даже раньше.
— Когда?
— Когда его отец овладел мной.
— И ты все равно избавилась от него.
— Его прятала моя служанка от гнева моего мужа. Я решила отправить ребенка к своей сестре, в Кент, и послала с ним половину своих драгоценностей. Но кто-то узнал об этом, и ребенок попал к датским викингам.
— Не пора ли мне сказать? — спросила Меера сладким голосом, улыбаясь.
— Я думаю, сперва надо дать слово Хастингсу, так как его дыхание слабеет. — Я взглянул на него, и, увидев закатившиеся глаза, подумал, что он умирает. Вглядевшись пристальнее, я заметил, что «Мститель» все еще легонько качается.
— Хастингс! — позвал я. — Хастингс Девичье Личико!
Я вновь увидел его голубые глаза, которые только чуть-чуть потускнели.
— Да, Оге дан, — ясным шепотом отозвался он.
— Когда тебе привиделось, что тень Горма послал Рагнар, а не Эдит, это было правдой. Когда он просил тебя не мстить мне, это была не слабость перед христианским Богом — он оставался Рагнаром Бесстрашным. Бедная душа, он хотел спасти тебя от мести богов.
— А почему он не предупредил тебя?
— Кто знает? Наверное, он ненавидел меня слишком сильно.
— Не так сильно, как я. Но пусть говорит Меера. Мне очень больно, кровь, наверное, скоро вся вытечет.