Семнадцать верст пытал — не допытался.
Про Багаиху всякое говорили, дескать, в молодости она ведьмой была и могла ненароком очаровать мужика, и тот потом много лет чумной ходил. Один такой, Петруша Багаев, однажды встретил Евдокию на пароме — она все время на переправах торчала, влюбился и начал такое творить, что народ в округе, знающий с малолетства мужика-тихоню, диву давался.
— Вот провалиться мне сквозь землю, — принародно сказал Петруша, — если я на ней не женюсь!
Жену свою оставил с детьми и, можно сказать, по миру пустил — коней продал, скотину со двора свел, чтоб эту ведьму одарить всяким серебром-золотом.
— У меня, — говорит ему Евдокия, — такого добра предостаточно! Не нужны твои дешевые подарки!
Петруша на прииски подался, два года землю копал, скалы какие-то рубил и привез ей богатства всякого и нарядов во множестве. А она все равно ни в какую, не пойду, говорит, за тебя, бедный ты и нет у тебя ничего за душой. Тогда он на заработки ушел, да не плотничать, а, говорят, матросом на корабль нанялся и два года по разным морям и океанам плавал, везде побывал, даже там, где черные люди живут. Диковин всяческих навез, шелков, плодов засушенных и даже кружало-бубен медное с колокольцами, в которое дикие люди бьют и пляшут.
Евдокия только это кружало и взяла, остальное не приняла и дает ему книжицу старинную.
— Как выучишься читать и прочтешь ее, так пойду.
Петруша-то грамоту хорошо знал, но раскрыл книгу и ничего не поймет, не по-нашему писано. Еще два года бился, все невиданные знаки разгадывал и, когда разгадал да книгу прочел, совсем чудной сделался. И вот за такого Евдокия пошла замуж. В церкви обвенчались, все чин по чину, скоро у них дочка родилась, но Петруша уже совсем блаженный стал — наденет длинную рубаху, голову травой обмотает и ходит без порток, босой хоть зимой, хоть летом. Однажды весной он прошел по всем деревням, попрощался с людьми, а его все знали, пошел в лес и, говорят, сквозь землю провалился.
Хоть и женился на Евдокии, а все равно провалился.
А она же вскоре приходскому попу голову заморочила, потом одному заезжему барину, пока ее не взяли в каталажку, не засудили и не выслали в Сибирь.
К зрелости Багаиха перестала портить мужиков, но своего колдовского ремесла не бросила, шастала по дорогам и переправам, по деревням и селам, и кто принимал ее, кто взашей гнал, но все боялись, чтоб порчу не навела. Например, за одно снадобье от чирьев иногда телку попросит, и попробуй откажи — вмиг сглазит, и все равно пропадет скотина. Или напротив, человек уж при смерти, а она над ним неделю колдует, зельем своим отпаивает, и на тебе — встал человек, засмеялся и пошел, но бабка Евдоха за это гроша не возьмет.