— Глупец! Только безумие могло толкнуть его на этот шаг! Убиты наши люди. Я обязан объявить охоту за этим сумасшедшим и доставить его живого или мертвого.
Живого или мертвого! Эти слова обрушились на Катрин, как удары мечей: она ничего не могла найти в оправдание Арно.
И если бы не Дюнуа, не Тристан, она бы, наверное, умерла прямо в этом саду, потому что у нее не было больше ни сил, ни мужества, чтобы дышать.
Но двое мужчин ее поддержали, осторожно отвели домой, доверили заботам жены Ренодо, которая помогла ей добраться до комнаты и собиралась ее раздеть и уложить в постель.
Но Катрин не хотела больше ничего. Ей нужно было остаться одной, совершенно одной с этим проклятием. Да, это ее судьба — только она завоюет свое счастье, как вторгается что — то жестокое и разрушает все.
Чья-то рука осторожно приподняла ее голову, и она вдохнула горячий и терпкий аромат.
— Выпейте это, бедная госпожа! — услышала она дружелюбный голос хозяйки. — Вам это пойдет на пользу. — Катрин хотела отказаться, но у нее не было сил. Горячее вино, сладкое и приправленное корицей, согрело горло. Она не сопротивлялась, взяла высокий кубок обеими руками и, не открывая глаз, принялась пить маленькими осторожными глотками обжигающий напиток.
— Боже правый! — простонала госпожа Ренодо, видя измученное лицо молодой женщины. — Можно ли доходить до такого состояния!..
Славная женщина, привыкшая ко всякого рода клиентам, она не задавала вопросов, но с легкостью, удивительной для ее комплекции, суетилась, ходила за чистой водой, тонким бельем и с какой-то нежностью вымыла распухшее от слез лицо своей постоялицы.
С закрытыми глазами Катрин позволяла ухаживать за собой и, поглощая вино, стала воображать, что это Сара с ее материнской заботой, в которой она так остро нуждалась.
Никогда еще она не испытывала такого чудовищного ощущения заброшенности. Все исчезло! Она осталась совсем — одна в окружении враждебного мира, который не мог ей Дать ни убежища, ни отдыха. Из всей реальности оставался только этот пахучий огонь, который струился по ее горлу, горячий и дружеский, пробуждающий ее закоченевшее тело.
Опустошив кубок, она открыла глаза, оглядела госпожу Ренодо и отчаянным голосом объявила:
— Еще!
— Еще? — удивилась добрая госпожа. — Вы не боитесь, что это будет лишним? Вино быстро ударяет в голову.
— Это именно то, чего я хочу: чтобы оно ударило… и как можно скорее… чтобы кружилась голова… чтобы я больше не знала, кто я такая!
— Вы не хотите знать, кто вы такая? Почему?.. Вам это настолько тяжело?
— Очень! — подтвердила Катрин. — У меня было три имени! А когда имени нет совсем, должно быть, чувствуешь себя намного лучше… Принесите мне еще вина! Оно очень хорошее!