Ревность, разбуженная в ней рассказом Фортюна об измене Арно, не давала ей ни сна ни отдыха. Катрин поочередно приходила то в ярость, то в отчаяние, и это удваивало усталость от дороги, изнуряло. Даже ночью, за те несколько часов, которые она вынуждена была посвящать отдыху, она не раз просыпалась вся в поту, слыша слова любви, издалека, эхом долетавшие до ее слуха. Тогда она вставала, выходила на свежий воздух и ходила до тех пор, пока ее вскипевшая кровь не охлаждалась. Наутро с сухими глазами и сжатыми губами она опять ехала вперед и никогда не оборачивалась…
Ни разу она не вспомнила о тех, кого оставила за собой, или о возможном преследовании. Разве ее интересовали Ян Ван Эйк, герцог Филипп Бургундский или даже эта нескладная и мужественная Эрменгарда де Шатовилен? Ее мир отныне ограничился словом «Гранада», и Жосс Роллар, странный оруженосец, которого она себе взяла, рабски подражал тому, что делала его хозяйка. Он пообещал ей привезти ее в королевство мавританских султанов и держал слово, не пытаясь разбить панцирь молчания, которым окружила себя Катрин.
Переступив ворота Санта Мария, оба путника оказались на площади, вымощенной большими круглыми булыжниками и с трех сторон окруженной домами с арками. С четвертой стороны на нее выходил сам собор. Там тоже толклись люди вокруг крестьянских лотков. Крестьяне сидели прямо на земле перед своим товаром. Вереница монахов, во весь голос тянувших песнь во славу Божию, шла в собор вслед за хоругвью, и там и сям, группами по двое, по трое, среди толпы бродили солдаты или альгвасилы.
— Дальше есть приют для паломников — Санта Лесмес, — произнес Жосс, обернувшись к Катрин. — Хотите туда пойти?
— Я больше не участвую в паломничестве, — сухо ответила Катрин. — А вот там я вижу постоялый двор… Поедем туда…
И действительно, в нескольких шагах от путников, под городской крепостной стеной, в арке из почерневшего дерева, виднелась низкая дверь в постоялый двор «Трех королей». Катрин спешилась и решительно направилась туда, вслед за ней пошел и Жосс, который вел за собою на поводу обеих лошадей.
Они уже собрались было войти на постоялый двор, когда вдруг шумная, но относительно мирная толпа словно вскипела морским прибоем и кинулась к городским воротам, издавая угрожающий рев. Этот взрыв человеческих чувств оказался таким сильным и диким, что ему удалось пробить густой туман безразличия, которым окутала себя Катрин.
— Что это с ними? — спросила она.
— Не знаю! Думаю, они ждали какого-то зрелища… Может быть, это король возвращается в замок…